Они были в Бельгии.

Облегчение скоро сменилось страшной усталостью. Болели ноги, ныла спина, на пятке у Ады кровоточила мозоль. Поскорей бы все это закончилось, думала Ада. Ей хотелось лишь одного: приехать домой, открыть дверь — здравствуй, мама, вот и я. Казалось, не хватит сил сделать еще хотя бы шаг, и она представления не имела, где они находятся.

— Море отсюда далеко? — спросила она.

— Море? — засмеялся Станислас. — Очень далеко.

— Куда мы отправимся?

— В Намюр.

— Зачем?

— Намюр, ты что, не слышишь? Нам мир, — хитро подмигнул он. — Вот зачем.

— Как туда ехать?

Семья, что стояла в очереди за ними, суетливо пробиралась куда-то вперед, царапая Адины ноги чемоданными застежками, прижимая ее к Станисласу. Она положила голову ему на плечо:

— Хочу домой. В Англию. Разве нельзя отправиться туда прямо сейчас?

— Наверное, можно, — ровным тоном ответил Станислас. — Наверное. Но сначала Намюр.

— Почему? Я хочу домой. — И чуть не добавила «сию минуту», топнув ногой, как маленькая девочка.

— Нет, — сказал он. — Намюр.

— И что в Намюре?

— Одно дельце, Ада. Важное.

Что за дельце у него может быть в этом бельгийском городе, недоумевала Ада. Неизвестность и страх доканывали ее.

— Обещай, — она посмотрела Станисласу прямо в глаза, — что потом мы поедем домой.

Он поднес ее руку к губам, поцеловал костяшки пальцев:

— Обещаю.

На попутках они добрались до Монса и сели в битком набитый поезд, что останавливался на каждой станции и каждом семафоре. В Намюр прибыли уже к вечеру. С тех пор как почти сутки назад они покинули Париж, у Ады и крошки во рту не было, не считая багета в очереди на границе; она еле держалась на ногах. От вокзала Станислас повел ее по каким-то переулкам. Опираясь на его руку, Ада не спрашивала, куда они идут и знает ли Станислас адрес того места, куда ему нужно попасть, но в конце концов они остановились у маленького кафе, над которым висела вывеска «Пансион».

— Подожди здесь, — сказал Станислас, — пока я обо всем договорюсь.

Она села за столик перед кафе. Эта сторона улицы была в тени, но Ада слишком устала, чтобы перейти на другую сторону, освещенную последними косыми лучами майского солнца. Появился Станислас:

— Я все устроил. Хозяйка накормит нас тем, что у нее осталось, а пока мы едим, ее дочь пригот