– Не правда ли, что где-то рядом жил и Расин? – спросила мадам Редан.

– Да, только не на рю де ля Сен, а на Висконти. Он поселился здесь с женой и многочисленным потомством в конце жизни. Здесь же и умер от дизентерии и абсцесса печени, если только не с горя от того, что потерял расположение при дворе Людовика XIV.

Пьеру было что рассказать о последних годах жизни Расина. Он, правда, засомневался, продолжать ли, но обе женщины, казалось, настолько были зачарованы его начитанностью, что он даже заважничал. Дома он был никем, а здесь его слушали, здесь им любовались. Он смилостивился. И обрисовал им пристанище Расина таким, каким сам представлял, прочитав множество специализированных исследований: рабочий кабинет, сарай с укрытой в ней каретой и небольшой прогулочной коляской, конюшня на две лошади…

– Как это замечательно, – пролепетала мадам Редан.

Пьер скромно улыбнулся.

– По правде говоря, – сказал он, – мне бы хотелось работать, скажем, у Рошегюда или у Ленотра, бродить по улицам, расспрашивать владельцев домов и их прислугу, копаться в старых письмах, документах, нотариальных записях, собирать всяческие небылицы об истории парижских домов.

Он даже представил себя в роли этакого страстного разорителя старинных родовых гнезд, зарывшегося в архивы, порвавшего с суетным миром, но заслужившего при этом почтительное признание. Он забыл бы об отпусках. Да и нужно ли о них думать в его-то шестьдесят лет?

В магазинчик заглянул посетитель. Все то время, пока мадам Редан суетилась, обслуживая вошедшего, за ней краешком глаза наблюдала мадам Жиродэ. Пьер с удовольствием задержался бы еще, но, боясь показаться назойливым, заставил себя уйти. Он вышел с книгой под мышкой, расплатившись за покупку. Триста пятьдесят франков, с ума сойти! Однако грядущее удовольствие того стоило. Ему предстояло чудное путешествие, прочь от реальности.

Вернувшись домой, он осмотрел застекленные дверцы шкафов, на полках которых стройными рядами стояли книги по истории Парижа. Здесь находилось лучшее из того, что он об этом знал. Целая эпоха с вереницей персонажей, едва различимый гул безвозвратно минувших дней. Почему им не воздается должное? Лишь прошлое утешает нас в настоящем.

Только что купленный томик, несомненно, будет в его собрании одним из самых занимательных. Пьер погладил его, обнюхал, открыл первую страницу и погрузился в чтение. Время от времени приходилось заглядывать в англофранцузский словарь – уточнить смысл того или иного выражения. Описание парада на Елисейских Полях вызвало у него улыбку. Он решил, что в следующий свой визит к мадам Жиродэ непременно и в деталях расскажет о нем. Неожиданный телефонный звонок вырвал его из толпы зевак, глазевших на проходивших мимо швейцарских гвардейцев. Он снял трубку и услышал голос Анн. Дочь сказала, что обедать не придет, а вечером встречается с какими-то друзьями. С какими, он спросить не осмелился. Дескать, она дает ему отдохнуть. Ну а почему бы и нет? Ей с ним наверняка очень скучно…

Почти тут же последовал еще один звонок – теперь на другом конце провода был Шарль Клардье. Он не появлялся со дня похорон. После банальных дружеских приветствий он пригласил Пьера составить им компанию и сыграть партию в бридж. К своему удивлению Пьер, как бы со стороны услышал собственный ответ:

– В воскресенье? Конечно, старина… и в котором часу?

11

Напустив на себя суровый вид, Анн перешла в наступление:

– В конце концов, это просто смешно, папа! У тебя семь пятниц на неделе! Клардье на тебя рассчитывают, организовывают столики… Теперь ты уже не можешь отказаться от приглашения.

– Я так сожалею, что согласился, – вздохнул он.