– Мили тут ни при чем, и ты это хорошо знаешь… Мили для меня все… Я никого не любил, не люблю и не полюблю, кроме нее…

– Снова ты лжешь! – прошипела Анн.

– Да нет же, уверяю тебя!

Он бросился целовать ей руки. Но Анн оттолкнула его – такое подхалимство вызывало в ней отвращение.

– Ты мне противен! – крикнула она. – Убирайся! Раз у тебя есть постель там, незачем тебе приходить спать сюда!

– Что? Что ты сказала? – вскрикнул Пьер. – Но это невозможно, Анн! Я не могу бросить тебя, ты же моя дочь! Самое дорогое, что есть у меня на свете. Как же я буду без тебя жить? Все что угодно, только не это, Анн, только не это!

Пьер поднялся, однако ноги не держали его, и он тут же присел на подлокотник дивана. От размазанных по лицу слез вид у него был довольно приторный, его сотрясали рыдания. Анн выбежала из гостиной, сильно хлопнув дверью. В коридоре ее остановила Луиза:

– Так готовить обед, мадемуазель?

– Обедайте сами и не трогайте нас, – отрезала она.

Войдя к себе в комнату, она села на стул. В голове гудело. Чуть погодя в дверь постучали. Это был Пьер. Плечи опущены, глаза полны слез.

– Послушай меня, – обратился он к ней, – вот что я думаю. Я напишу ей письмо, в нем будет сказано, что мы больше никогда не должны встречаться. И покажу это письмо тебе…

– Делай что хочешь, мне все равно, – сказала она. – А сейчас оставь меня.

– Да, да, Анн, я ухожу.

Пятясь, он вышел и закрыл за собою дверь.

Пьер изорвал исчерканную страницу и выбросил обрывки в мусорную корзину. Это была уже седьмая попытка написать письмо. Он никак не мог подобрать соответствующие его смятению слова. Да и как объяснить Элен, что никогда и ни к кому не испытывал он столько нежности, столько уважения, но не может идти против воли дочери? Как оправдать перед ней необходимость отречения от будущего ради сохранения верности прошлому? Он оттолкнул от себя пачку чистой бумаги, поднялся и заходил по кругу. Что это – комната или тюремная камера? Он ходил и ходил, от одной стены к другой, не находя покоя ни ногам, ни мыслям. Перед ним было две беды: возможность потерять Элен и недовольство Анн. Нелегкий выбор. Весь день Пьер чувствовал себя осужденным. Вечером за столом, на глазах Лорана и Анн он чуть было не расплакался. Лоран о тлевшей в семье драме ничего не знал. Анн беспокоил лишь пожар в издательстве «Гастель». Занятно все же получается с этим Лораном. Просто из любопытства пройти по улице Сервандони, вернуться назад и с безразличным видом бросить: «Главное, что обошлось без жертв». Анн сердило его философское отношение к тому, что для нее стало истинным бедствием. Их легкая перебранка освобождала Пьера от необходимости участвовать в беседе. Сразу после ужина он заперся у себя в комнате. Ему хотелось одного – умереть. Только он не знал, как. Сподобился бы Господь, дал бы ему как следует по затылку, и рухнул бы он на подломленные колени, успев лишь сказать: «Спасибо!» Но смерть как раз и не приходит, когда больше всего нужна. Каким же гневным становился взгляд Анн, случайно останавливаясь на нем! Перед ее черными глазами Пьер терял всю свою значимость, перед ними он будто плавился и растекался. Его судили, и он присутствовал на собственном процессе. Женщина – судья! Нет, скорее женщина – прокурор! Этакое олицетворение справедливости, непогрешимости, правоты… Железный порядок, кандалы, последнее слово, остро заточенный нож гильотины… Навечно осужденный, он боялся ее и в тоже время не мыслил жизни без нее. Доброе слово Анн поддерживало в нем желание жить. Подобное угнетение он испытывал и прежде, со стороны Мили.