Темные глаза Марии наполнились слезами. Она всегда так красиво плакала.

– Обещай, что не расскажешь об этом ни одной живой душе, особенно Уиллу, – выпалила Мария. – Король пытается соблазнить меня, но я не хочу! – Она начала всхлипывать, больше не контролируя себя.

– Какой ужас! – воскликнула Анна. Теперь девиз на попоне коня Генриха приобрел отвратительный смысл. – Ты должна сказать «нет»!

– Я сказала! А он рассердился. – Мария промокнула глаза платком. – Это началось в Рождество. Он делал мне комплименты, дарил подарки, и я думала, что он просто хочет сделать мне приятное. Но потом он стал намекать, мол, готов проявить настоящую щедрость, а в прошлом месяце даровал Уиллу земли. Он был польщен, но я-то знаю, что это такое на самом деле: приманка, подтверждение, что меня хорошо наградят.

– Я рада, что ты отказала ему, – поддержала сестру Анна. – Но полагаю, он к такому не привык. Большинству женщин льстит его внимание. Все-таки он король.

– Думаю, он рассчитывал, что я уступлю ему без колебаний, но я сказала, что у меня есть муж и я не хочу обижать его. Он ответил, что мой муж ничего не узнает и что у него уже были любовницы, о существовании которых никто не догадывался. Я сказала, что об этом буду знать я и что не могу предать Уилла. Кто в такое поверит, Анна? Сперва король Франциск, а теперь король Генрих! Почему я?

– Некоторые могли бы тебе позавидовать, – заметила Анна. – Но не я.

От волнения Мария мяла в руках шелковый платок:

– Я едва не разрушила свою репутацию при французском дворе. И вот здесь мне приходится рисковать тем же. И вообще, я не хочу короля.

– Это мне понятно, – согласилась Анна. – Сними с него корону да роскошный наряд, и останешься наедине с совершенно обыкновенным человеком. Ты должна держаться своего решения и сохранять дистанцию. Не давай ему возможности преследовать тебя.

Мария посмотрела на сестру с сомнением:

– Он король и не желает отступаться.

Анна услышала голос герольда, который провозгласил:

– Зеленый замок!

Сбоку продолжала шмыгать носом Мария, глаза ее наполнились слезами, когда она увидела три полотнища ткани, свисавших со стен импровизированного замка. На них были изображены три разбитых сердца, женская рука, держащая сердце мужчины, и женская рука, вертящая мужское сердце.

– Это сделано по его приказу! – прошептала сестра Анне. – Он старается тронуть мою душу.

– Пошли! – скомандовала герцогиня Саффолк, которая не заметила тревожного состояния Марии.

У Анны тоже не было времени на слова утешения или моральную поддержку. Она знала, что Мария слаба духом, и опасалась, как бы та не сдалась под натиском короля. Вот бы надавать ему по ушам – или еще что похуже – за то, что он так обращается с сестрой, которая и без того уже натерпелась от королевских особ.

Женщины молчали, ожидая трубного гласа, который возвестит о начале представления живой картины. Они слышали аплодисменты гостей, приглушенные возгласы удивления и восторга – явно заслуженные, так как мастер Корниш, главный распорядитель праздника, создал прекрасные декорации. Замок окружали очень реалистичные сад и заросли кустов, и в распоряжении Корниша, наверное, имелась целая армия белошвеек, которые долгими ночами изготавливала шелковые цветы, усыпавшие ветви.

Зазвучали трубы, Анна и остальные дамы надели маски, подобрали юбки и бросились наружу из замка. Они были в одинаковых белых атласных платьях, отделанных миланским кружевом и расшитых золотой нитью, шелковых чепцах и капорах в миланском стиле, украшенных золотыми накладками с инкрустацией драгоценными камнями.