– Воры людей поддерживают, – отозвался Черномор. – Беспредельщикам нет нашей защиты.

Встревоженный Шаман соединился с начальником тюрьмы. Как городские руководители, они были знакомы, неоднократно встречались в кабинетах власти.

– Иван Иваныч, там к тебе попал спортсмен, Семен Плотников. Присмотри, чтоб не обижали...

– Плотников... Вот как раз рапорт... В санчасти он. Изнасиловали со всех сторон, зубы выбили. Зверье! А что мы можем? Лимит – тысяча зэков, а сидит почти две...

Через две недели полностью деморализованный следственно-заключенный Плотников, бывший бригадир по кличке Бык, а отныне и навсегда пассивный камерный педераст по прозвищу Света, полностью признался в изнасиловании Ковалевой. Крылов расколол его и на кладбищенский эпизод.

Плотников показал могилу, в которой под гробом с официальным покойником находился труп девушки, убитой тремя ударами ножа. Назвал и соучастников, всех арестовали.

Крылов и Королев получили по благодарности и окладу за раскрытие по оперативным материалам тяжкого преступления.

Плотников получил двенадцать лет и навсегда сгинул в петушиных углах камерных бараков.

Размышляя об этом деле, Крылов удивился еще одному обстоятельству: криминальные «законы» смягчились, насильники уже не загоняются под нары, живут как все, бывает и авторитетами становятся... Почему же столь непримиримым оказался преступный мир к Быку?

Он не мог найти ответ на этот вопрос, пока не сопоставил все странности дела в одну цепочку. И понял: с Быком расправились воры. Но использовали для этого не финку или удавку, а сыщиков РУОПа, суд и закон.

Эта догадка здорово испортила ему настроение.

И следователь и опер понимали: дело непростое, шею на нем сломать ничего не стоит. Не только потому, что погиб контрразведчик. Уже отгремел траурный марщ военного оркестра, грохнул прощальный залп комендантского взвода, печальный факт ушел в прошлое. А из УФСК звонят, приходят, интересуются... Непонятно, чего они хотят, но чего-то хотят. Обычно бывает не так: похоронили, погоревали – и забыли.

А недавно сам Карнаухов приезжал, по часу наедине толковал с каждым обвиняемым. И до этого их опера из контрразведки крутили, а следователь УФСК допрашивал – официально, на бланках протоколов...

Значит, они свое дело ведут? А о чем? Тут можно только догадываться, но одно ясно: когда контрразведка ведет параллельное расследование, ничего хорошего не жди! Мало ли что они раскопают, какой «прокол» поймают... И бухнут Крамскому на стол! А то и министру...

От такого гнилого дела лучше всего избавиться. И возможность есть: преступники задержаны, признались, невнятно, правда, да так почти всегда признаются... Значит, вполне можно направить дело прокурору для переквалификации на убийство из корыстных побуждений. А это их подследственность, вот пусть прокурорский следователь и занимается!

Но не передают почему-то! Кучеров, замнач по следствию, так объяснил: с доказательствами хреново, все на признании держится, а если им начнут убийство втыкать, они от всего откажутся к едреной фене и дело вообще лопнет!

Оно, конечно, похоже на правду, но еще большая правда состоит в том, что прокурорский следак, которому показатели раскрытия по фигу, может и без всякого их отказа дело развалить!

Конечно, все трое шакалы, по две-три судимости, пьянь подзаборная, глаза зальют – ничего не соображают, кого угодно забьют – это верно. Но... Задержали их где? На набережной. А труп где найден? В Нахичевани. Как они попали из Нахичевани на набережную? Не говорят почему-то, темнят... Но как бы не было, добираться пешком им не меньше получаса, а то и минут сорок. Успеют остыть от драки, обмыться. А патруль, что их задержал, утверждает: только что махались, еще потные, дышат тяжело... И шли с другой стороны – не из Нахичевани, а с вокзала.