– Хорошо, хорошо, пусть будет carta, хотя тот, кто рассказывал мне все это, говорил carter. Так вот, он все повторял carta, если ты уж так хочешь, а потом сделал Ребу знак идти за ним. Реб Тулл, как настоящий горец, не сробел, слез с кровати, набросил на себя кое‑что из одежды и в самом деле поспешил за духом, который повел его по лестницам вверх и вниз, пока они не пришли в маленькую угловую башню – ту, что мы зовем голубятней. В ней был свален всякий ненужный хлам – ящики, сундуки. Тут дух дал Ребу пинка сперва одной ногой, потом другой и таким способом подтолкнул его к старому‑престарому шкафу, привезенному из восточных стран, что стоит теперь у брата в кабинете возле письменного стола. А сам исчез, как клуб табачного дыма, оставив Реба в очень неприятном положении.

– «Tenues secessit in auras» note 72, – процитировал Олдбок. – Вот видите, сэр! И mansit odor note 73. Так или иначе, но акт был найден в ящике забытого вместилища, содержавшего много других любопытных старых бумаг, теперь снабженных ярлыками и расположенных в порядке. По‑видимому, они принадлежали моему предку, первому владельцу Монкбарнса. Так странно возвращенный документ представлял собой подлинную грамоту о переименовании аббатства Троткозийского и его земель, включая Монкбарнс и другие, в королевское поместье, пожалованное графу Гленджибберу, фавориту Иакова Шестого. Она подписана королем в Уэстминстере семнадцатого января тысяча шестьсот двенадцатого или тринадцатого года. Имена свидетелей припоминать не стоит.

– Я хотел бы, – с пробудившимся любопытс