— Павел Лаврентьевич, когда вы приехали в воскресенье на площадку? И когда уехали? Не помните время!

— Приехали в десять. Точно помню. А уехал? — Он снял трубку телефонного аппарата, набрал номер, сказал воркующим голосом:

— Деточка, в воскресенье с волейбола я, когда вернулся? Ты точно помнишь! Ах-да, правильно! — Он повесил трубку. — В три был уже дома. Жена говорит, что в три — она лучше знает. В четыре мы ехали в гости...

— В три... — в раздумье повторил Бугаев, — а сколько вы оттуда до дома добираетесь?

— Двадцать минут. Машина у меня двухсменная и по воскресеньям работает. На завод, знаете ли, в любое время дня и ночи приходится заезжать.

— А кто этот человек, которому вы телефон свой дали?

Плотский нахмурился.

— Мне представился доктором наук! Но если он так с моим телефоном поступил — грош ему цена. Несерьезный человек.

— Да он, может быть, потом в записную книжку переписал, успокоил Бугаев директора. — Вы его телефон сохранили?

Плотский достал записную книжку, полистал:

— Вот — Казаков Виктор Николаевич, двести двадцать один восемнадцать — ноль три... Институт металловедения. Я, понимаете ли, докторскую собрался защищать... А он по той же теме работает, мог бы оппонировать.

Бугаев записал координаты Казакова. Еще раз спросил Плотского:

— Значит, никаких ссор, шума на поляне не возникало?

— Шумят там все время. А ссор никаких. Я, во всяком случае, не видел.

Бугаев поднялся с кресла:

— Павел Лаврентьевич, большое спасибо. Пойду. Я и так у вас массу времени отнял. — И тут он вспомнил про фоторобот Марины, над которым трудился вчера до поздней ночи. Вытащил карточку, показал Плотскому: — А эта дама вам никогда на глаза не попадалась? Тоже на волейболе.

Директор встал из-за стола, надел очки, пригляделся к фотографии. Фигура у него еще сохраняла следы былой стройности. Хорошая осанка, никакого намека на живот «Вот что значит волейбол», — подумал Бугаев.

В какое-то мгновение Бугаеву показалось, что на лицо Плотского словно тучка набежала, брови поползли вверх к переносице, но он тут же весело сказал:

— Видел, видел эту дамочку. В мастерах ходит. Удар у нее сильнющий. — Он передал фотографию Семену. — Только здесь она у вас какая-то расплывчатая. Но она, точно она, Лена. Женщин все-таки запоминаешь лучше, — хохотнул он. Поневоле глаза к ним тянутся. А вы женаты?

— Нет еще.

— Не женитесь на молодой, — заговорщицки, шепотом сказал Плотский, — будете жалеть. Лучше любовницу молодую заведите.

— Павел Лаврентьевич, а вы фамилию этой Лены не помните? Или отчество? Где работает, живет?

— Нет. Лена и Лена. Знаете, товарищ Бугаев, тем и привлекает меня эта волейбольная поляна, что никто ни о чем тебя не спросит, если ты этого сам не захочешь. Кто ты, откуда, начальник, подчиненный, молодая у тебя жена или старая, изменяет тебе или нет — никому ни до чего дела нет. Играй, не зевай. Хорошо бьешь — становись на площадку к мастерам, просто, как говорится, «покидать» пришел — к неумехам. Вот и вся недолга! Так вы насчет сына узнаете? — Плотский задержал руку Бугаева в своей. — Зовут его Валентин. ГАИ — Петроградское...

8

Институт металловедения находился на полпути от завода на Литейный, и Бугаев решил навестить Казакова без предупреждения. На вопрос Саши Огнева: — Как дела? Семен буркнул: — В ажуре.

Огнев, опытный водитель, уже лет двадцать работавший на оперативных машинах, с ехидцей усмехнулся:

— Грустный почему-то у вас ажур, Семен Иванович.