— Не убьет, не переживай, — я покачал головой, — под моей защитой тебя даже баллистическая ракета не убьет, так что не трясись зря. Катя, ты с нами? — я глянул на Морозову, и та утвердительно кивнула.

— Конечно, — в ее глазах горел огонь азарта, — я такое зрелище не пропущу ни за что, давно мечтала увидеть, как кто-то поставит этого индюка на место.

— Ну тогда пошли, — я усмехнулся, — я тебе гарантирую, будет весело, но не для всех.

Гвардейцы у ворот пропустили нас без вопросов, только их старший кинулся в будку, видимо, побежал докладывать своему хозяину, ну и пусть. У дверей дворца нас с вежливой улыбкой встретил молодой слуга и предложил подождать графа в гостиной, но, получив отказ, сам же вызвался проводить нас к кабинету графа и направился на второй этаж, то и дело бросая на нас странные взгляды. Мы последовали за ним и, подойдя к белой двери, замерли на секунду, пока слуга не предупредил своего хозяина, а после вошли. Вот только стоило нам оказаться в кабинете, как я почувствовал, что Левашов готов к атаке, и когда он с криком «мерзавец» кинул в Бодрича хорошую такую молнию, я успел среагировать и защитить промышленника щитом.

— Ваша светлость, зачем вы защитили этого негодяя? — Левашов с притворным удивлением уставился на меня, — только сегодня мне доложили, что этот человек ни много ни мало прикрывался моим именем и творил всякие бесчинства, а значит, он должен умереть за свои преступления.

— Да что вы говорите, граф? — я иронично усмехнулся, — я вас прекрасно понимаю, но, к сожалению, господин Бодрич временно под моей защитой, он проходит свидетелем по одному очень важному для меня делу, и умирать ему пока что противопоказанно. Вы не против? — я указал на небольшой кожаный диван рядом с рабочим столом графа и, не дожидаясь его ответа, подал руку Кате, и мы вдвоем уселись, а я еще и дополнительно развалился, всем своим видом показывая, кто тут хозяин.

— Могу ли я узнать, что привело ваши светлости к скромному графу? — Левашов вежливо улыбнулся, хотя, судя по его взгляду, ни хрена он не был рад нашему приходу. Ничего, потерпит, я тоже не в восторге от него, но как-то же себя контролирую.

— Конечно можете, — я широко улыбнулся, — приехали мы к вам, граф, по одному очень важному вопросу, а именно по поводу вашего вмешательства в дела моего рода, княжеского рода Скуратовых, — в моем голосе лязгнула сталь, — и я хочу спросить у вас, уважаемый граф, почему вы решили, что шахты, принадлежащие мне, должны прийти в негодность.

— Ваша светлость, честное слово, я ни сном ни духом, — Левашов так натурально отыграл незнание, что я мог бы ему поверить, мог бы, но моя сила в том числе могла распознавать ложь, и сейчас я точно знал, граф врет, причем самым наглым образом.

— Левашов, я, кстати, рассказывал, что отчасти являюсь менталистом? — я улыбнулся самой обаятельной улыбкой из тех, что только мог, — так вот, сейчас мой дар говорит мне о том, что вы врете, поэтому давайте по новой. Повторять свой вопрос я не собираюсь, но ответ мне нужен правдивый, причем быстро, пока я не решил, что у вас, граф, цель меня оскорбить, — я продолжал улыбаться, но моя сила уже наполнила кабинет генерал-губернатора, и, судя по тому, как побелело его лицо, дышать ему становится трудновато.

— Я все расскажу, — он кивнул и буквально рухнул в свое кресло, — долги, это все проклятые долги. Я взял в долг не у тех людей, и теперь мне приходится выполнять их приказы. И ваши шахты — это один из этих приказов, я не мог не это не сделать, иначе меня бы убили.

— Да вы издеваетесь, — я глянул сначала на графа, а потом на промышленника, — допустим, с ним все понятно, но тебя-то, граф, кто успел нагнуть? Ты же Рюрикович, ты под защитой императора.