— Здравствуйте, Станислав Иванович!

— Здравствуйте, товарищ Никольский! Как идут дела?

На автобазе работало трое старших механиков, но в те сутки, когда дежурила диспетчер-секретарь Клавдия Мироновна, всегда выходил на смену старший механик Алексей Алексеевич Никольский — человек необычный. В молодости, то есть лет двадцать назад, Алексей Алексеевич Никольский переходил из одной тюрьмы в другую, из одного исправительно-трудового лагеря в другой как спекулянт, мошенник и валютчик. Однако после четырех судимостей он, как выражаются в уголовном мире, «завязал», начал работать шофером, потом автослесарем и вот уже пять лет, приехав откуда-то в город Н., был образцовым старшим механиком. О прошлом Алексея Алексеевича знали все, но он вел себя так безупречно, что на сессии городского Совета начальник горотдела милиции однажды привел его в пример как хорошего дружинника. Исправившийся правонарушитель Никольский был, несомненно, волевым и храбрым человеком.

Сейчас Алексей Алексеевич Никольский послушно двигался вслед за начальником автобазы, который кивком головы пригласил его следовать за собой. На половине пути от Южного бокса до конторы автобазы, то есть в центре солнечного двора, где начальника и старшего механика никто не мог услышать, они одновременно остановились, и начальник автобазы Станислав Иванович Корж сквозь зубы спросил:

— Пьянство за рулем доказано?

— Доказано!

— Леха, ты — гений!

После этого начальник автобазы и старший механик пошли дальше и благополучно добрались бы до кабинета Станислава Ивановича, если бы у дверей конторы не произошла встреча с человеком, которого Станислав Иванович Корж недавно назвал «ошибкой номер один». Это был молодой шофер в синей спецовке, в кирзовых сапогах и клетчатой кепке, сбитой на затылок. Лицо у молодого водителя было сердитое, щеки — надутые, и вообще он был такой по-мальчишески гневный, что серьезному взрослому человеку следовало бы весело улыбнуться. Однако при виде молодого шофера начальник автобазы и старший механик нахмурились, стали глядеть себе под ноги, чтобы парень в синей спецовке не попал в поле зрения, но он сам пересек путь начальства, перехватив их возле дверей конторы, загородил двери спитой.

— Когда вернете машину? — негромко спросил он. — Я еще раз спрашиваю: когда вернете машину… Молчите?!

Начальник автобазы и старший механик в самом деле молчали, так как не хотели на виду у всего двора вступать в перебранку с молодым водителем по имени Валентин Спирин. И тот понял, что они будут молчать долго, до тех пор, пока он, человек, требующий справедливости, не станет смешным.

— Молчите? — еще тише прежнего переспросил молодой водитель. — Хорошо! Я пойду жаловаться в горком!

Внешне Валентин Спирин ничем не отличался от тех молодых водителей, которые сновали по двору автобазы, о возвращении машины он просил почти жалобным голосом, глаза у него были светло-наивные, рот по-детски пухлый, но в парне было что-то такое, отчего Корж и Никольский медленно зауживались в плечах, хотя сами еще не совсем отчетливо понимали, чем страшен им этот широкоплечий мускулистый, но еще по-молодому «жидкий» водитель. Может быть, нечто особенное пряталось на донышке его светлых глаз или казался чересчур волевым раздвоенный подбородок, а может быть, жулики просто интуитивно предчувствовали грозную опасность. Новый водитель Валентин Спирин был прислан сюда райкомом ВЛКСМ для укрепления комсомольской организации, и Корж до сих пор не мог от него отделаться. Ложно обвинив Спирина в пьянстве за рулем, он снял его пока с автомобиля. О чем было немедленно сообщено в РК ВЛКСМ, и делом комсомольца Спирина уже занимался райкомовский инструктор.

— Я дойду и до обкома партии! — пообещал Валентин Спирин, когда Корж и Никольский стали одновременно протискиваться в довольно узкую дверь.