Аналогичные показания об этом дали также Алексеева и Конаховская.

Сопоставив свои наблюдения, Алексеева, Михайлова и Конаховская пришли к твёрдому убеждению, что в августе и сентябре месяцах 1941 года на даче в Козьих Горах немцами проводились массовые расстрелы военнопленных поляков.

Показания Алексеевой подтверждаются показаниями её отца Алексеева Михаила, которому она ещё в период своей работы на даче осенью 1941 года рассказывала о своих наблюдениях по поводу творимых немцами на даче дел.

«Она мне долго ничего не говорила, только приходила домой и жаловалась, что на даче работать страшно и она не знает, как ей оттуда вырваться. Когда я её спрашивал, почему ей страшно, она говорила, что в лесу очень часто слышится стрельба. Однажды, придя домой, она сказала мне по секрету, что в лесу Козьи Горы немцы расстреливают поляков. Выслушав дочь, я ее очень строго предупредил, чтобы она больше никому об этом не рассказывала, иначе узнают немцы и пострадает вся наша семья»

По вопросу о том, что делалось осенью 1941 года на даче в Козьих Горах, заслуживают внимания показания Кривозерцева М. Г., 1904 года рождения, по специальности плотника.

На допросе 22 ноября 1943 года Кривозерцев показал:

«Осенью 1941 года по распоряжению лесника Сурикова я был мобилизован на дровозаготовки, по крайней мере, мне так было объявлено. На самом деле с группой крестьян из разных деревень, мне лично незнакомых, я в течение шести дней работал по очистке леса Козьи Горы. Лес вырубался со стороны шоссе, и нам было ясно, что немцы вырубают лес, боясь партизанских налётов на шоссе. Все мы, работавшие в лесу, были зарегистрированы у немцев, и часовые пропускали нас в лес после того, как сверяли по документам нашу личность. Однажды лесник Суриков повёл меня лесом показать новую делянку, и нам пришлось проходить с ним по дороге, ведущей с шоссе к лесной даче Козьи Горы. Примерно в 300 метрах от шоссе я у видел поляну шагов сорок в длину и столько же в ширину, обсыпанную песком. Никогда ранее её на этом месте не было, она резко выделялась от общего тона земли. Видно было, что эта поляна, обсыпанная по поверхности песком, была устроена руками человека. Я спросил Сурикова, откуда и каким образом появилась на Козьих Горах эта поляна. Суриков сказал мне, что здесь зарыты люди, и, как я ни допытывался, он мне больше ничего не сказал и велел молчать, если я не желаю себе зла. Здесь же Суриков мне сказал, чтобы вокруг этой поляны я не вырезал лес. Этот разговор относится, как я теперь вспоминаю, к середине октября 1941 года. Поскольку эта поляна действительно производила впечатление какой-то свежевырытой и засыпанной большой ямы, которой никогда до прихода немцев в Смоленск я ранее не видел, я поверил Сурикову. Но так как Суриков не стал мне говорить, кто погребён в этой яме, то для меня стало ясным, что усиленная охрана немцами Козьих Гор не случайна, а здесь действительно закапываются трупы замученных немцами людей».

Кривозерцев представил Комиссии три стреляные гильзы калибром 7,65 мм немецкого образца с надписями на шляпках «GECO», «RWS» и «PWH 479 А».

По словам Кривозерцева, эти гильзы он нашёл в катынских могилах весной 1943 года, когда он был привлечён немцами к работам на могилах.

О том, что во второй половине августа и в сентябре 1941 года в районе Козьих Гор постоянно слышались выстрелы, причём не автоматные очереди, а одиночные пистолетные выстрелы, следовавшие часто один за другим, показывают многочисленные свидетели, и в частности, ближе всего проживавший к району Козьих Гор у себя на хуторе Киселёв П.