|
У берега пруда следует высаживать иву, но нельзя сажать там персики или абрикосы. Хорошо, если в пруду будут плавать гуси или утки — тогда в пейзаже будет больше жизни. Если пруд велик, посреди него можно сделать островок с беседкой, и тогда пейзаж будет точь-в-точь как нарисованный на картине. Нельзя ставить на берегу пруда бамбуковые шалаши, разбивать цветники или высаживать так много лотосов, что их листья будут полностью закрывать собою воду.
БЛАГОВОНИЯ От благовоний польза всего больше, и простирается она за пределы вещественного. С их помощью в часы уединенной беседы о премудростях древних очищаешь сердце и водворяешь безмятежность в душе; читая ночью при свете фонаря, прогоняешь дрему и тревоги; ведя доверительный разговор, укрепляешься в своих чувствах и поверяешь свои сокровенные думы; сидя в дождливый день у окна или прогуливаясь после еды, освобождаешься от суесловия и забот, а на ночной пирушке с друзьями вольготнее отдаешься беспечному веселью.
ПОЭТИЧЕСКОЕ НАСТРОЕНИЕ В САДУ Распахиваешь дверь зала, чистый ветер овевает лицо; отворишь ворота, дыхание весны заполняет двор. Сидя взаперти, декламируешь оды, и душистые травы сочувственно откликаются. У подметенных дорожек цветут орхидеи, тонкий аромат проникает в покои. Пелена летящих лепестков, нежный пух дремлющих ив. Из тени дерев доносится гомон птиц, на горной тропинке вдруг слышится песнь дровосека. Ветер шуршит в лесной чаще — мнится, попал в век древних мудрых царей. На склонах горы курчавая поросль, плывущие облака бросают тень на перила террасы. На глади вод чуть заметна мелкая рябь, ветер приносит прохладу на разостланное ложе. У южного входа все залито светом, за северным окном сгущаются черные тени. В зеркале потока дрожит ясная луна, камни недвижно лежат среди струй. Легкая одежда не защищает от ночной прохлады, лотосы в пруду распространяют дивный аромат. Листья платана опадают под осенним вихрем, цикады в траве стрекочут о чем-то далеком…
Цзин Шэнтань Двадцать одна радость жизни Перевод В. В. Малявина
Цзин Шентань (1608–1661) прославился, главным образом, как драматург и литературный критик; был почитателем новой прозы, близкой разговорному языку.
В разгар лета, когда нещадно палит солнце и нет ни облачка, ни дуновения, когда дворик у дома превратился в раскаленную сковородку и в него даже птицы не залетают, когда по телу ручьями струится пот, когда нет даже сил поесть и ты валяешься, словно мешок, изнывая от жары, а маслянистая земля пропитана испарениями и мухи кружат у самого носа, надоедая своим жужжанием… Вот если в такое-то время вдруг почернеет небо и хлынет ливень, словно разом застучит миллион железных гонгов, и благодатный дождь вмиг смоет пот, напоит иссушенную землю, прогонит мух и позволит наконец-то с аппетитом подкрепиться — вот радость!
Сидеть ночью в кабинете, думая свою думу, и слушать шуршание мышей у изголовья постели, пытаясь угадать, что это они там тащат и какую книгу грызут, и чувствовать, как в сердце закрадывается беспокойство… И вдруг увидеть, как кошка, помахивая хвостом, замирает на мгновение, а потом бросается куда-то с криком, и шуршащие твари вмиг пропадают — вот радость!
Во дворике перед кабинетом вырвать заросли лопухов и бурьяна и насадить десяток-другой банановых деревьев — вот радость!
Проходя по улице, увидать двух грамотеев, о чем-то яростно спорящих с выпученными глазами и раскрасневшимися лицами, уже держащих друг друга за грудки и захлебывающихся словами… и вдруг какой-нибудь рослый детина вмиг растащит их в стороны и одним зычным окриком прекратит их спор — вот радость!
Когда ученики без запинки декламируют наизусть древние книги, словно вода, журча, льется из кувшина, — вот радость!
После еды от безделья перебирать свой сундучок с бумагами и вдруг наткнуться на долговые расписки числом эдак в несколько десятков и чтобы расписки эти были выданы давным-давно и деньги получить по ним уже нет возможности… Сложить все расписки в кучу и поджечь их, глядя, как серый дымок тает в небесах, — вот радость!
Проснувшись поутру, услыхать, как домашние со вздохом говорят друг другу, что ночью кто-то умер, а потом узнать, что сия участь постигла первого мошенника в городе — вот радость!
Темной ночью лечь спать, чувствуя себя больным и разбитым, тоскливо дремать поутру, а потом вдруг услышать веселый щебет птиц, отдернуть занавес и, выглянув в окно, увидеть яркое солнышко и умытую дождем рощу — вот радость! Услыхать вечером, что по соседству поселился добропорядочный муж, на следующий день отправиться к нему в гости и застать его читающим книгу, а потом хозяин учтиво предложит вам сесть и скажет: «Не соблаговолите ли ознакомиться с этой книгой?» и будет мило беседовать с вами до самой темноты, а когда вы вдруг почувствуете голод, сам спросит: «Вы не проголодались?» — вот радость!
Даже не мечтать о новом доме, а потом, нечаянно раздобыв денег, все-таки затеять строительство и с утра до ночи слышать только разговоры о досках и камне, черепице и кирпичах, угле и гвоздях, думать о том, как устроить свое будущее жилище, и не иметь возможности в нем поселиться… И вдруг в один прекрасный день строительство закончено, полы в доме чисто выметены, на окнах натянута бумага, на стенах висят картины, и в доме больше не толпятся рабочие, а вокруг тебя сидят старые друзья — вот радость!
Зимней ночью потягивать вино, а потом отворить окно и увидеть двор, запорошенный снегом, — вот радость!
С давних пор мечтать стать монахом и страдать от того, что при людях не можешь есть мясо, а потом принять постриг и у всех на виду вкушать скоромное, а еще в жаркий день помыться и хорошенько выбрить голову — вот радость!
Натерев мозоли, долго их отпаривать, а потом, закрывшись у себя в комнате, вырезать их — вот радость!
Неожиданно обнаружить в своих бумагах послание от старого друга — вот радость!
Прожив долго на чужбине, возвращаться на родину и увидеть издалека ворота родного дома, услышать знакомые голоса женщин и детей — вот радость!
Видеть, как человек пишет большими иероглифами вывеску, — вот радость!
Раскрыть окно и выгнать вон всех мух — вот радость!
Служить в уездной управе и каждый день входить во двор канцелярии под бой барабанов — вот радость!
Отдать все свои долги — вот радость!
Смотреть на далекие костры в полях — и это тоже радость!
Чжан Чао Из книги «Тени глубокого сна» Перевод В. |
