|
Тогда и она сама спрыгнула с лошади. Сделать это было нелегко. Волли вся напряглась, пытаясь вырваться и ускакать в чащу. Она снова вздыбилась, и Анжелика чудом избежала удара копытом. Ей удалось удержать повод, и, сильно стегая лошадь, она заставила ее сойти с тропинки - необходимо было увести Волли от черепахи, которая наводила на нее такой страх. Наконец лошадь начала понемногу успокаиваться. Вся еще дрожащая и взмыленная, она дала привязать себя к дереву; она больше не вырывалась и, вдруг смирившись, беспомощно опустила к самой земле свою узкую, породистую голову. Тогда Анжелика вернулась на тропинку и медленно направилась к черепахе. Индейцы замерли. Затаив дыхание, они ждали, что же сейчас произойдет. Панцирь черепахи был похож на овальный гостиный столик, а покрытые чешуей лапы были толщиной с руку подростка. Гнев Анжелики был сильнее того омерзения, какое вызывало у нее это допотопное чудовище, которое, видя, что она приближается к нему, начало медленно втягивать голову. Упершись ногой в черепаху, Анжелика столкнула ее с тропинки. Не удержавшись на обрыве, огромная колода перевернулась, подскочила и покатилась вниз. Все кончилось тем, что в воду, подняв столб брызг, рухнула черепаха. Анжелика была как в тумане. Она вытерла руки о сухие листья и на минуту опустилась на землю, потом медленно встала и пошла к лошади. Она довела ее до вершины, крепко держа за повод. Вскоре они спустились к поляне, поросшей спелой черникой и маленькими голубыми елочками. Как по волшебству, рев водопада стих, его словно поглотила бездна. И сразу стало слышно, как поют птицы, звенят кузнечики, гудит ветер. У подножия гор, насколько хватало глаз, простиралась долина, по которой продолжал свой путь караван. Вслед за Анжеликой на поляне появились и индейцы. Они снова обрели дар речи и что-то живо обсуждали на своем гортанном языке. Анжелика слышала, как позади, едва поспевая за ней, тихонько всхлипывает Онорина. Но вот девочка заплакала навзрыд. Пришлось снова садиться на лошадь. А она многое бы сейчас отдала, чтобы упасть в траву и хоть ненадолго забыться сном. - Иди ко мне, - сказала она Онорине. Анжелика посадила ее перед собой, вытерла нос и распухшие от слез глаза, поцеловала девочку и прижала к себе. Вдруг в нескольких шагах она увидела де Пейрака, который вместе с сыновьями и большей частью отряда, вернувшись назад, ехал к ней навстречу. - Что у вас случилось? - Ничего особенного, - ответила бледная как смерть Анжелика. Она понимала, что в эту минуту, в разорванном платье, с плачущей девочкой на руках, на окровавленной лошади, она являет собой зрелище довольно жалкое в глазах мужа, не привыкшего обременять себя семьей во время своих экспедиций. - Мне сказали, что вы встретили ирокезов? - допытывался де Пейрак. Анжелика отрицательно покачала головой. Подоспевшие индейцы, перебивая друг друга, начали что-то пространно объяснять де Пейраку. В разговор, собрав все свои познания в языке индейцев, вступили Флоримон и Кантор. - Мопунтук продолжает настаивать, что там были ирокезы. При одном упоминании об этом племени со всех сторон послышалось щелканье взводимых курков. Испанские солдаты подошли ближе. Анжелика не могла произнести ни слова. Наконец она пробормотала: - Там была черепаха... Черепаха на... тропинке. И в нескольких словах она рассказала обо всем, что произошло. Граф де Пейрак нахмурил брови и так взглянул на лошадь, что Анжелика ощутила себя перед ней виноватой. Онорина снова зарыдала. |
