|
Это роскошное тело, созданное для наслаждения, ничего не утратило за пятнадцать лет их разлуки, и Жоффрей с удивлением и радостью вновь нашел в ней то необычное, восхитительное восприятие любви, которое потрясло его, когда их любовь еще только зарождалась. В ту ночь в океане, когда он понял это, он уже знал, что снова станет ее рабом, как прежде, как другие, потому что ею нельзя пресытиться, ее нельзя забыть. Но если тело ее осталось прежним, то душа стала иной - в ней поселилась боль. И де Пейрак проклинал жизнь, которая ее придавила, и все то, что всплывает в ее памяти, разделяя их иногда непреодолимой стеной. Эти мысли молнией промелькнули в его сознании, в то время как он, всем своим существом стремившийся к ней в страстном порыве обладать ею, пытался привлечь ее к себе, подчинить своей власти. Никогда еще он не чувствовал так ревниво, так яростно, что она его и что ни за что на свете он не может отказаться от нее, отдать ее другим, предоставить ее самой себе, ее думам, ее воспоминаниям. Ему пришлось взять ее почти силой. Но когда он добился своего, его ярость и его неистовая сила утихли. Ведь совсем не ради удовлетворения своего желания он в этот вечер несколько сурово воспользовался своими супружескими правами. В этом было единственное спасение - увести ее с собой в страну Цитеру, и, когда они возвратятся оттуда, мрачные тени рассеются. Нет более волшебного лекарства против ожесточения, сомнений и горестных мыслей, чем небольшое путешествие вдвоем на остров любви. Но он умел ждать. Он не хотел с эгоистической поспешностью отправляться в путь в бурю. Один брахман - он познакомился с ним в Восточной Индии во время своих странствий по этим землям, где любви обучают в храмах, - научил его двум добродетелям, которыми должен обладать идеальный любовник, - терпению и самообладанию, - ибо женщины в любви медлительны. Да, влюбленный мужчина вынужден иногда поступиться своими желаниями, но разве он не бывает сторицей вознагражден восхитительным пробуждением безучастного тела? Когда Жоффрей почувствовал, что она немного пришла в себя, уже не так задыхается и дрожит, что она постепенно возвращается в этот мир, он начал нежно возбуждать в ней желание. Он слышал, как у его груди гулко и неровно бьется ее сердце, словно у маленького обезумевшего зверька. И он время от времени ласково касался ее прохладных губ легким, успокаивающим поцелуем. Но, несмотря на то, что страсть буквально пронизывала его, заставляя дрожь судорогой пробегать по его спине, он не давал ей одолеть себя. Никогда, никогда больше он не согласится оставить ее одну на дороге жизни. Она его жена, его дитя, кусочек его души и тела. А Анжелика в муках сердца, где горько бились гнев и злоба, которые она не могла побороть, начала наконец осознавать, что это он, Жоффрей, склонился над ней, пытаясь разгадать ее печаль. Его близость была блаженством, облегчающим бальзамом, разливавшим свою сладость по всему ее телу вплоть до самых потаенных его уголков. И, горя искушением предаться этому блаженству, она заставляла замолчать возмущенные голоса своего разума, которые мешали ей наслаждаться им. Но едва она добивалась этого, как они снова начинали вопить в ней, повергая ее в пучину сомнений. Тогда он отстранился от нее и, словно вдруг утратив весь мир, она почувствовала такое страдание, такое одиночество распростертого в горестном призыве тела, что ей захотелось кричать, и она рванулась к нему; его возвращение принесло ей сказочное блаженство, она обвила его руками, чтобы больше не отпустить от себя, он ощутил, как ее легкие пальцы побежали вниз по его телу, и с восторгом понял, что она снова ненасытно жаждет его любви. - Не оставляй меня, - стонала она. |
