Рак распространился настолько, что местных жителей стали изучать самые разные исследователи, как частные, так и государственные. Термин «очаг заболевания раком» знали уже все жители города, и Баумор стал считаться радиоактивным. Один умный журналист в своей статье назвал округ Кэри «округом Канцер,[2] что в США», и это прозвище приклеилось к месту.

Округ Канцер, что в США. Ситуация с водой тяжелым бременем ложилась на торговую палату Баумора. Экономическое развитие прекратилось, и город стал стремительно приходить в упадок.

Дженет закрыла кран, но вода все еще была там, в трубах, которые, невидимые, пробегали через стены и уходили в землю где-то под ее ногами. Она всегда была там, поджидая, словно навязчивый ухажер с бесконечным терпением. Она текла неслышно, неся за собой смерть, ведь ее выкачивали из-под земли, загрязненной «Крейн кемикл».

Ночью Дженет часто лежала, открыв глаза, и слушала шум воды за стенами.

Текущий кран представлялся вооруженным мародером.

Она машинально причесала волосы и попыталась не задерживать взгляд на собственном отражении в зеркале, потом почистила зубы с водой из кувшина, который всегда стоял на раковине. Приведя себя в порядок, Дженет включила свет в коридорчике рядом со своей комнатой, натянула улыбку и шагнула в тесную каморку, где у стен расселись ее друзья.

Настало время помолиться.

Мистер Трюдо ездил на черном автомобиле «бентли», а возил его черный шофер по имени Толивер, который утверждал, что он родом с Ямайки, хотя его иммиграционные документы вызывали не меньше подозрений, чем его карибский акцент. Толивер возил эту важную персону уже десяток лет и мог по одному выражению лица определить, какое у босса настроение. На этот раздело было плохо, быстро решил Толивер, когда они пробирались по забитой автомобилями ФДР-драйв[3] из центра города. Это было ясно уже по тому, как мистер Трюдо захлопнул за собой заднюю правую дверь, прежде чем Толивер успел подбежать и исполнить свои обязанности надлежащим образом.

Босс, по его мнению, умел сохранять железное спокойствие в зале заседаний. Там он всегда оставался невозмутим, решителен, расчетлив и так далее. Но в уединении на заднем сиденье автомобиля, когда окно было поднято и скрывало его от внешнего мира, часто проявлялась его истинная сущность. Это был взрывной человек с огромнейшим эго, который ненавидел проигрывать.

А это дело он точно проиграл. Там, сзади, он говорил по телефону, не срываясь на крик, но и не шепотом. Акции рухнут. Юристы — дураки. Все ему врали. Нужно задуматься об урегулировании убытков. Толивер слышал лишь обрывки разговора, но было очевидно, что произошедшее в Миссисипи имело катастрофические последствия.

Его боссу было шестьдесят два года, и журнал «Форбс» оценивал стоимость его чистых активов в два миллиарда долларов. Толивер часто задавался вопросом, когда он успокоится? Что он сделает еще с одним миллиардом, а потом еще с одним? Зачем так много работать, когда у него и так есть больше, чем он может потратить? Дома, самолеты, жены, корабли, «бентли» — у него были все игрушки, которые мог пожелать нормальный белый мужчина.

Но Толивер знал правду. Нет такой суммы, которая удовлетворила бы мистера Трюдо. Здесь встречались и более богатые люди, и он изо всех сил старался угнаться за ними.

Толивер повернул на запад на Шестьдесят третьей улице и начал пробираться на Пятую авеню, а там резко повернул и оказался перед толстыми железными воротами, которые быстро распахнулись.