Очень хотелось столь же небрежно бросить ему в ответ короткое «опровержение», но подступивший к горлу комок помешал выдавить даже полслова: все еще теплилась надежда, что вот–вот появятся «юпитеры» и операторы, снимающие сцену о криминальных страстях большого города. Однако их нигде не было, и стало ясно, что это не съемки, а реальная жизнь.

Произошел сей случай утром 18 октября 1984 года на улице Вест–Сайда Манхэттена. Последующие события подтвердили, что этот день запомнился мне не зря…

О людях с полицейским жетоном, рискующих своей жизнью в схватках с преступниками, сложены в Америке легенды. Отнюдь не хочется бросать тень на них всех: наверное, многие честно стараются выполнять свой служебный долг и делают это самоотверженно, невзирая на постоянно грозящую им опасность. Но есть в их работе такие стороны, от которых становится просто не по себе.

Через десять дней после увиденного мною инцидента на Манхэттене произошел еще более дикий случай в другом нью–йоркском районе — Бронксе, характеризующий нравы американской полиции. Вызванный хозяином дома полицейский наряд ворвался в квартиру, где жила шестидесятилетняя американка Элеонора Бампере. Мизерного дохода не хватало на оплату жилища, и ее должны были бесцеремонно выбросить на улицу. В ужасе перед угрозой оказаться без крыши над головой, она попыталась сопротивляться. В отчаянии, обороняясь от непрошеных гостей, схватилась за нож. Четверо вооруженных детин с дубинками, облаченных к тому же в пуленепробиваемые жилеты, не церемонились. Один из них выхватил кольт и дважды в упор выстрелил в больную, еле передвигающую ноги женщину. Вскоре Элеонора Бампере, три года назад чудом спасшаяся от пожара, который уничтожил ее прежнее жилище, скончалась в госпитале от пулевых ран.

Ее соседи оказались невольными свидетелями этой расправы. «Я увидел ораву вооруженных до зубов копов и спустился на четвертый этаж, — вспоминал один из них. — Элеонора была совсем беспомощна, никого даже и не пыталась трогать. На ее месте любой бы так поступил. Ума не приложу, зачем в нее стреляли. Не было ведь никакой нужды». Но свидетельства очевидцев остались воплем в пустыне: полицейский комиссар города счел действия своего подопечного «отвечающими установкам департамента» и восстановил его на прежней службе. Столь же хладнокровно главный судебный медицинский эксперт Нью–Йорка сфабриковал и выдал нужное полиции заключение по осмотру тела убитой.

Гладко и тихо прошло по судебным инстанциям и «дело» подростка–негра Майкла Стюарта, арестованного в метро за «нарушение правил». В полицейском участке его избили так, что в госпиталь он был доставлен уже при смерти. Все тот же главный судебный медицинский эксперт зафиксировал в качестве причины смерти «сердечный приступ», хотя на теле юноши после его допроса полицией не осталось ни одного живого места, а на горле еще были видны следы от удушения.

С другим нью–йоркским подростком — Ральфом Тарантино поступили еще «проще», проломив ему голову бейсбольной битой на месте, не доставляя в участок. Когда же «дело» пошло гулять по судам, ловко сфабриковали заключение о смерти («вследствие сердечной недостаточности») и выгородили целую банду полицейских.