Блеф блефом, но как игнорировать совершенно бесспорные факты: мощнейшую за последние годы военно–морскую армаду США в Персидском заливе, новые военные базы в Омане, Бахрейне, Египте, Сомали, Кении и на Диего–Гарсия, растущее военное присутствие в Саудовской Аравии, расширение военной помощи Турции (прямо у границ с Советским Союзом), ядерное и военное сотрудничество с Пакистаном и антиправительственными бандами в Афганистане (также у наших границ), размещение «Першингов» и крылатых ракет всего в нескольких минутах полета от Москвы. Что можно предполагать по поводу этой милитаристской вакханалии и реальной, а не воображаемой военной угрозы?

«Мы не можем доверять Советам», — твердили вашингтонские деятели, забывая очень важное обстоятельство, что у советских людей есть весьма основательные причины не доверять Вашингтону. Только за последние десять лет ядерный арсенал США удвоился, размещены более пятисот новых МБР, половина ракет наземного базирования переоснащена, три из каждых четырех подводных лодок снабжены ракетами с разделяющимися головными частями. Администрация США форсировала программы по строительству и размещению нового поколения стратегических и крылатых ракет, подводных лодок, перебрасывала в Западную Европу новые ядерные ракеты средней дальности, часть которых предполагалось оснастить нейтронными боеголовками. В докладе Брукингского института в Вашингтоне американские эксперты указывали на 215 случаев применения правительством США оружия или вооруженных сил в политических целях с 1946 по 1975 год. Во многих из них вооруженное вмешательство предпринималось в непосредственной близости от границ Советского Союза.

Взаимное доверие, несомненно, одно из важнейших условий предотвращения ядерного Армагеддона. Но можно ли рассчитывать на искреннюю готовность американской администрации добиваться доверия? Советские мирные инициативы игнорируются, а большинство американцев толком их даже не представляет. Не случайно у нас говорят — через порог не здороваются. Тем более ядерный.

«ФОРМУЛА ЖИЗНИ» ПРОФЕССОРА ДЖ. КИСТЯКОВСКОГО

Тупик улицы Хадсон в бостонском пригороде Кембридже чем–то живо напомнил типичный уголок старой московской окраины в начале лета. Утопающие в зелени кустов деревянные домики, лающая из подворотни собака, крадущиеся вдоль заборов кошки. И тишина. Только заборы не из досок, как у нас, а из тонких некрашеных колышков, и время от времени издалека тишину нарушал вой полицейской сирены, приглушенный гул уже совсем непохожего на наши города Большого Бостона.

Калитка напротив двухэтажного дома № 31 без скрипа открылась. Поднявшись по ступенькам крыльца, я позвонил в дверь и вскоре услышал голос человека, с которым так хотел встретиться.

— Вот и хорошо, что приехали, — сказал он, приглашая меня в дом. — А то думал, увидите не меня, а некролог о моей смерти…

Слово за слово, и разговор невольно перешел на темы, волновавшие нас обоих в первую очередь.

Мой новый американский знакомый, почетный профессор Гарвардского университета Джордж Кистяковский, делил всю пройденную им жизнь на четыре этапа. Первые двадцать лет считал ничем не примечательными, за исключением непосредственного знакомства с первой мировой войной (бои шли тогда на его родине — Украине, откуда семья Кистяковских еще до революции эмигрировала в Америку). Следующие двадцать лет были посвящены исключительно научной работе в области химии. С начала 40–х годов научную деятельность вытеснило участие в разработке новых видов оружия (на этом поприще, по его словам, он «достаточно преуспел»). Когда занятые в «проекте Манхэттен» ученые телеграфировали президенту Трумэну в Потсдам об успешном испытании атомной бомбы условной фразой «Рождение детей прошло удачно», среди тех, кто стоял у «колыбели» и оповещал своего президента об их появлении на свет, был и Джордж Кистяковский.