Администрация в Вашингтоне делает все, чтобы взвинтить военный бюджет и сократить ассигнования на образование, — с горечью продолжал мой собеседник. — Военные расходы сейчас в пересчете на каждого американского солдата в шестьдесят раз больше расходов на каждого учащегося.

При этом стараются внушить, что Америка может позволить себе пушки и масло одновременно, — уточнил мистер Сильвер. — Походите по улицам Бруклина, и иллюзия сразу рассеется. А ведь с помощью средств, затрачиваемых на производство только одной ракеты MX, можно было бы решить финансовые проблемы тысячи школ. Мои ученики лишены возможности получить хорошее образование. Наша школа — это своего рода микромир, в котором, как в фокусе, отражается то, что происходит в стране.

Нашу беседу прервал вдруг голос из репродуктора, настойчиво потребовавший мистера Сильвера немедленно зайти к директору школы. Извинившись, тот вышел из класса.

Чем заполнить неожиданную паузу в разговоре со старшим преподавателем? Достал блокнот с выписанными статистическими данными о «среднем американском школьнике». Вот лишь некоторые из них:

«В школах обучается около 50 миллионов детей. Из них более 90 процентов посещает государственные школы, остальные — частные или церковные. Около половины школьного бюджета составляют средства, собранные с местного населения в виде налога на недвижимую собственность, 40 процентов поступает от властей штата. Поэтому бюджет школ в фешенебельных пригородах, а также частных учебных заведений в несколько раз выше, чем во многих городских районах.

Средний выпускник не может перевести градусы по шкале Фаренгейта в градусы по шкале Цельсия, даже имея под рукой соответствующую формулу. Никаких других художественных произведений, помимо указанных в школьной программе, он не читал. Ему трудно даже составить текст заявления о приеме на работу. Каждый седьмой выпускник имеет столь слабые навыки чтения и письма, что его называют просто «функционально неграмотным». В школах негритянских районов таких больше в три раза. Отсев из школ среди учащихся–негров в два раза выше, чем среди белых.

Из ста учеников старших классов тридцать курят табак, девять — марихуану, шесть регулярно потребляют алкогольные напитки. Двести тысяч нью–йоркских школьников ежегодно прогуливают занятия. Ущерб от «вандализма» (разрушения пособий и учебного оборудования) составляет полмиллиарда долларов в год. Главной проблемой американской школы считается сегодня не столько обучение, сколько обеспечение безопасности учителей и учащихся…»

Решил спросить мистера Сильвера, чем, по его мнению, порождена преступность в школах. И, конечно, поинтересоваться, на каком основании средства массовой информации изображают школу «инкубатором американской демократии», где будто бы делается первый вклад в стирание экономического и социального неравенства. В этот момент появился мистер Сильвер.

— Возникла одна проблема, — объяснил он. — Звонили из районного отдела. Там не хотят, чтобы кто–то из школьных преподавателей беседовал с советским корреспондентом. Прямо как во времена маккартизма. Очень прошу извинить…

Все ясно, вопросов больше нет. Мистер Сильвер, явно чувствовавший себя неудобно, проводил меня до двери.

Только что закончились занятия, и школьники все еще толпились на улице. Полицейские патрульные машины, высланные к окончанию уроков, настороженно крались вдоль тротуара. Заброшенные, полуразвалившиеся дома вокруг зияли обгоревшими окнами–пробоинами, обломки мебели валялись на проезжей части.