Янди помогала хозяйке зашнуровать доспех. Царевна старалась подавить дрожь, чтобы не показать телохранительнице, насколько ей страшно. Аюне вдруг вспомнилась та давняя лесная дорога, на которой ее свадебный поезд угодил в засаду лютвягов. Тогда царевна уже пыталась выстрелить в человека, но у нее сразу выбили лук – и, признаться, в тот миг она испытала облегчение… Потом Аюне припомнились служанки в руках воинов Шереха. Она уже видела, что делают с пленницами, когда битва закончена. Царевну передернуло. Нет, ей, конечно, не грозит подобная участь! Даже дикие венды понимают, чья она дочь…

– Надо будет стрелять, – сказала Янди, почувствовав ее дрожь. – Сейчас от тебя толку больше, чем от нас всех…

Аюна невольно оглянулась, разыскивая взглядом Даргаша, но тот, как назло, куда-то исчез.

– Я никогда не убивала людей, – тихо призналась девушка.

– Но ведь ты охотилась, солнцеликая?

– Да, но…

– Поверь, все то же самое. Кроме того, зайцы и косули не делали тебе ничего плохого. А эти, едва сюда залезут…

– Я знаю, – хрипло перебила царевна. – Давай лук и колчан.

«Я буду бить метко, – думала она, натягивая тетиву. – Моя рука тверда, глаз верен, лук силен и испытан. Мои стрелы – как солнечные лучи, что разят порождений ночи. Я – царская дочь, защитница подданных. Я не дам врагам добраться до нас!»

Голоса и огни приблизились, меж деревьями замелькали тени. С замиранием сердца Аюна вскинула лук и наложила стрелу на тетиву.

– Не торопись… – начала было Янди, но тут же замолчала.

Перед ней больше не было нежной царевны, рожденной, чтобы радовать небеса и землю своей красотой. За расколотым стоячим камнем застыла наготове смертоносная лучница – кровь от крови прирожденных воинов.

Толпа вендов, вооруженная охотничьими копьями, вилами-рогулями и топорами, заводя себя воинственными криками, вывалила из леса и хлынула вверх по склону холма. Впереди, размахивая бронзовым арьяльским мечом, карабкался рослый бородач в кожаном доспехе и захваченном некогда шлеме.

– Окружайте холм! – Вожак вскинул руку, призывая за собой сородичей. – Их там всего четверо! Берите живыми!

Янди услышала, как коротко щелкнула тетива, затем сразу же еще раз. Две стрелы в единый миг вонзились в поднятую руку вожака – одна в запястье, другая ближе к локтю. Бородач взвыл и согнулся, обронив меч. Внезапно стоявший рядом с вожаком воин рухнул ничком. От глаз Янди не укрылось то, что она и предполагала увидеть, – торчащую из основания черепа рукоять метательного ножа. «Вот и калека наш на что-то сгодился», – одобрительно подумала она.

Бурмиличи, догадавшись, что кто-то убивает их из засады, отхлынули под защиту деревьев, унося с собой раненого вожака и убитого воина.

Едва укрывшись в лесу, венды тут же схватились за луки. В камень, за которым стояла Аюна, ударило несколько стрел.

И тут же послышался крик раненого главаря:

– Не сметь! Они нужны живыми!

Стрельба прекратилась. Аюна опустила лук и перевела дыхание. Янди незаметно улыбнулась. Вот эта жизнь была по ней!

За ее спиной скользнула тень, пригнулась, небрежно пропуская пару свистнувших ей вслед стрел, и тут же ушла под защиту камней.

– Даргаш! – воскликнула Аюна. – Ты цел?

Смуглое лицо накха в предрассветной мгле казалось серым.

– Со мной все хорошо, – процедил он. – Там внизу шесть рук вендов и еще трое.