Говорил Штерн еще очень долго. Из всего услышанного вырисовывалась довольно целостная картина, в меру справедливая, в меру зависящая от конкретных исполнителей, членов Команды. Жюри следило за тем, чтобы силы встречающихся на Арене были примерно равны — иначе пропадал сам смысл состязания. Независимо от группы, в схватке могло участвовать ограниченное число бойцов с каждой стороны, и число это определялось по количеству конечностей, способных держать оружие. Двадцать одна условная единица — не больше, хотя возможно и меньше, если Команду это устраивает. Как понял Александр, ушедшие в историю создатели Арены имели три руки… или что там у них было вместо рук, а число «семь», как и у землян, имело у них определенный мистический смысл и даже являлось основой сложной, чрезвычайно запутанной, но, по-своему, довольно действенной системой счисления.

— А почему Россия? — спросил он Штерна, когда тот закончил рассказ.

— Просто так… — усмехнулся шеф. — Скажем, так получилось. Вы же не думаете, Александр Игоревич, что вы чем-то принципиально лучше американцев, немцев, французов или японцев? Просто в других странах работают другие… резиденты, и там набираются другие Команды, для других миров. Моя раса не намерена переходить кому-либо дорогу, даже в такой малости. Пусть сферы интересов будут разделены, это разумно.

— А как соблюдаются интересы самих землян?

Александр поймал себя на мысли, что он как-то очень легко принял и поверил в изложенную ему историю. То есть у него не возникло особых сомнений ни в ее правдивости, ни в общем-то в правомочности вербовки «гладиаторов» ради боев на какой-то там галактической Арене во имя интересов никому на Земле не известных государств. В конце концов, во все времена существовали наемники, которым по большому счету все равно за кого драться — лишь бы платили вовремя и сполна. И нет в этом ничего дурного, если есть и товар, и купец — сделка вполне может состояться.

Чувствовалось, что вопрос Штерну неприятен, однако он к нему оказался явно готов. Во всяком случае, хотя по лицу и пробежала легкая тень недовольства, но ответил сразу, не раздумывая и не пытаясь облачить довольно-таки неприятную суть в красивую обертку.

— До тех пор, пока Земля не является полноправным членом Арены — почти никак. Но мы предпринимаем меры, чтобы это произошло поскорее. Во многом прогресс, особо отмеченный в последнее столетие, своим существованием обязан нам. Не мне конкретно, но нам — резидентам. Вы же не можете не признать, что с конца девятнадцатого века и по настоящее время ваша наука переживает непрерывный взлет.

— Включая Хиросиму?

— Не стоит передергивать, Александр, — поморщился Штерн. — Нас мало, и мы не можем нести ответственность за все, что вы творите. Но чем-то помочь, где-то подсказать… это вполне в наших силах. И эта работа приносит плоды. В конце концов, один тот факт, что вы до сих пор не перебили друг друга, является почти исключительно нашей заслугой.

Капитан протянул руку и включил микрофон. Женька, отдуваясь, стоял над поверженным телом последнего противника. Щека глубоко рассечена, по подбородку струится кровь, шлем валяется на полу, и, похоже, ему досталось куда больше. И все же Малой показал сегодня хороший результат — двое противников по классу А4, это для него почти потолок. Саша взглянул на часы — до конца отведенного на тренировку времени было еще с час.

— Неплохо, приятель, неплохо… — сообщил он парню, который все еще пытался отдышаться. — А теперь…

— Может, хватит? — без особой надежды спросил Женька. У него тоже были часы, правда, не на руке, а на стене, там, где их было хорошо видно.