Любочка сидела, вжавшись в спинку стула, всем телом чувствуя взволнованное напряжение отца и спокойный, уверенный напор гостя, который не был ни развязным, ни наглым, а просто ощущал себя вправе делать и говорить то, что хочет.

— Папа взял у вас интервью? — спросила она, натуженно улыбаясь.

— Ну, поговорили… Я ему: так и так, кровь за вас проливал, имею два ранения и контузию. Давайте помогайте. А не будете писать о народных нуждах, мы вас реквизируем.

Антон Эмильевич захохотал:

— Я, конечно, изумился: «Да вы кто такой?» А он мне: «Российский большевик!»

Любочка все поняла. В последнее время отец часто намекал на то, что они, как золотые рыбки, живут в стеклянном шаре, видят все в искаженном свете, да и не особо задумываются, что происходит за пределами их аквариума: корм пока есть, вокруг гроты, тропические водоросли, добрые соседи вуалехвосты — чего еще надо? А между тем стекло уже дало трещину.

Антон Эмильевич хотел знать, что творится в Красных казармах и заводских цехах, именно поэтому он пригласил к себе боль