Профессор назвал мертвеца царем. Сделал он это необдуманно - пока что не удалось найти ничего, указывающего на то, кем был покойник при жизни. Даже его имя все еще оставалось загадкой. Хотя сохранился он и вправду очень хорошо. Кожа сильно попортилась, волосы за столько лет совершенно сгнили (если только он и при жизни не был лысым), одежда практически истлела, но в целом тело осталось неповрежденным. Последнее удивляло больше всего: профессор не нашел никаких признаков обработки, никаких бинтов, обычно украшающих египетские мумии, и прочей дряни.

    При жизни покойник был высоким мужчиной с довольно приятными чертами лица. Сейчас, естественно, он выглядел настоящим монстром, но посмотрим, как будете выглядеть вы через пять тысяч лет после смерти. От одежды остались жалкие клочки, но по ним все же можно было понять, что когда-то этот человек занимал достаточно высокое положение в обществе. На это же указывала и гробница - обычных земледельцев так тщательно не хоронили.

    -  А что означает эта надпись? - с любопытством спросил Саймон.

    -  Ах да, надпись… - рассеянно пробормотал профессор, все еще погруженный в свои мысли. - Нечто вроде посмертной молитвы, если только я не ошибаюсь в переводе… Это ведь даже не древнешумерский, а, скажем… додревнешумерский. Самая заря цивилизации…

    -  Профессор, надпись! - укоризненно наклонил голову Саймон.

    -  Да, извини, - поморщился Грин. - Здесь написано: «Да будет славен в веках Мардук Двуглавый Топор, Владыка Девяти Небес! Возьми и сохрани мою душу, пока не придет время вернуть ее обратно. Если будет на то твоя воля, я закончу то, что начал ты». Скорее всего, обычное надгробное слово, связанное с религией… Может быть, этот человек был жрецом Мардука? Думаю, это тоже заслуживает более подробного изучения…

    Профессор прошелся по лаборатории, на минуту задержавшись возле полки с новыми образцами. Вместе с загадочным гробом было прислано еще несколько предметов, обнаруженных в той же гробнице: пара глиняных чашек, медный нож, глиняная табличка с нерасшифрованным текстом и маленький каменный ларчик. Грин безразлично провел рукой по чашкам и ножу, чуть приоткрыл ларчик и бросил мимолетный взгляд на табличку, испещренную клинописью.

    -  Это тоже довольно интересный предмет, - задумчиво произнес он. - Та же самая письменность, что и на саркофаге, но здесь нет ни малейшего смысла. Просто случайное сочетание символов…

    -  Шифр? - подался вперед Саймон.

    -  Вполне вероятно. А возможно - неизвестный мне диалект. Нужно будет попросить доктора Риверза, чтобы он взглянул. Но это все потом, потом…

    Профессор окинул рассеянным взором лабораторию, удостоверился, что его письменный стол надежно заперт, и начал надевать плащ. Октябрь - не самое теплое время года даже в прекрасном городе Сан-Франциско, а профессор не мог похвастаться железным здоровьем.

    -  Прошу. - Грин добродушно пропустил ученика вперед. - Уступим дорогу молодости…

    -  До понедельника, профессор! - махнул рукой Саймон, спускаясь по лестнице.

    Грин проводил его задумчивым взглядом. Молодость, молодость… Чего бы он только не отдал, чтобы вернуться назад лет на сорок…

    Закрывая дверь лаборатории, профессор на мгновение замер, неуверенно прислушавшись. Ему почудился какой-то необычный звук, похожий на тиканье часов. Он постоял минутку, но больше ничего не услышал. Тогда он погасил свет и повернул ключ в замке. Раздался легкий шум удаляющихся шагов, и все стихло.

    Если бы профессор Грин обладал более острым слухом или более подробными познаниями в анатомии, он смог бы распознать услышанный звук.