Между имперскими сторонами произошел обмен полными ярости сообщениями. Инквизиция не ожидала, что Флот Сдерживания прибудет так быстро, и Каппа, в свою очередь, не рассчитывал оказаться в зоне боевых действий. С явным нежеланием корабли Инквизиции прекратили огонь, чтобы позволить «Ладону» и «Офидиану» занять позиции и обеспечить крайне необходимую поддержку.

«Ладон» открыл все орудийные порты левого борта и дал убийственный залп по судам предателей, пересекшим космическое пространство. Когда разрушительные потоки устремились к врагу, Инквизиция отправила закодированное сообщение. Его содержимое со всей поспешностью передали Адептус Астартес. Танек взял у матроса информационный планшет. Прочтя сообщение, капитан нахмурился: содержание вызвало у него замешательство и раздражение.

+++

Не открывайте огонь по аномальному судну. Инквизитор Ремигий и его свита прибудут к вам своевременно. Повторяю, не открывайте огонь.

+++

По расчетам Танека инквизитору Шадраху Ремигию было под семьдесят. Но благодаря аугментике и омолаживающим процедурам он выглядел намного моложе. Прошло, по крайней мере, двадцать лет с тех пор, как Танек видел его в последний раз, и, казалось, за это время он нисколько не изменился.

Только если не смотреть ему прямо в глаза. Тогда видна была правда. В самом центре холодного изумрудного взгляда инквизитора светились ум и мудрость, присущие его летам, сила и способность к принуждению, которые замечательно служили ему. Но Ремигий порождал ауру такой прирожденной надменности, что она скрывала его истинное я. Люди не встречались по собственному желанию со взглядом инквизитора, не заглядывали в его глаза. Гораздо предпочтительнее было уставиться в пол.

Другие, например, Танек, обладающие силой выдерживать его взгляд, видели высокого, стройного мужчину с гривой седеющих волос, кое-как стянутых потрепанной лентой из красной ткани. На его узком лице выделялись длинный тонкий нос и зеленые глаза. Правая сторона лица была изуродована ужасным шрамом, который не смогли скрыть даже омолаживающие процедуры, а верхняя губа была задрана вверх в постоянной усмешке.

Одна рука давно была отсечена по локоть, а ее механическую замену, прекрасно сработанную и отполированную до блеска, несомненно, сделал мастер. Не в характере Ремигия было прятать ее в рукаве. Он был самим собой и гордился этим.

Когда инквизитор ступил на борт, его рука покоилась на эфесе меча, висевшего в ножнах на поясе. Танек смотрел, как он входит, и всячески старался сохранять тон голоса нейтральным.

— Приветствую, инквизитор, — громко произнес он. — Добро пожаловать на борт «Ладона».

— Капитан Танек. Кто бы подумал, что наши пути снова пересекутся так скоро? И ради такой великой цели.

У него был удивительный голос: звучный и даже по-своему лирический для такого опасного человека. Инквизитор обратил свой проницательный взгляд на Хорваша.

Прежде чем Танек смог его представить, инквизитор снова заговорил:

— Вы, должно быть, капитан Кровавых Мечей Хорваш. Сейчас служите во Флоте Сдерживания Каппа, во исполнение покаяния вашего ордена.

Хорваш явно разозлился, и ухмылка Ремигия перешла в подобие улыбки:

— Конечно же, я не хотел вас оскорбить.

— Держи себя в руках, брат, — прошептал Танек. Он знал, что Хорваш непременно примет слова Ремигия как личное оскорбление, но они не могли позволить себе вызвать гнев Ордо Маллеус.

— Перенесем эту дискуссию в стратегиум.