Глава третья

Через полчаса его подобрала полуторка — автомобильный патруль рыскал по дальним окрестностям Ложка. Машина вывернула из-за леса и мчалась на него, расшвыривая сухую грязь. Он поднял руки, дескать, сдаюсь, подбросьте. Водитель затормозил у самого носа. Станковый пулемет, установленный в кузове, смотрел ему прямо в лоб. Из машины высыпались красноармейцы, наставили на него автоматы.

— Ни с места! — грозно проорал кто-то. — Не шевелиться! — И, схватив за шиворот, стал стаскивать со спины автомат. — Смотри-ка, форму нашу нацепил, падла фашистская! Ну, ничего, мы его быстро расколем!

— Парни, мне бы в штаб, в отдел контрразведки, к подполковнику Крахалеву… — вяло бормотал Алексей. — А тот, кто обозвал меня фашистской падлой, получит лично от меня по зубам. Но не сейчас, устал чего-то…

— Отвезем, не волнуйся. — Обшаривавший его старший сержант вытащил документ и тупо уставился на него. Потом громко расхохотался: — Смотри-ка, парни, фрицы окончательно обнаглели!

— Слушай, старшой, — высунувшись из кабины, проговорил дрогнувшим голосом водитель. — Кажись, это правда наш, видел я его… Ты бы поосторожнее его мутузил…

— Ладно, — немного смутился сержант, — в штаб доставим, пусть разбираются. Лыков, Дорофеев, хватайте его — и в кузов! Руки не распускайте, но смотрите за ним…

Отдохнуть в дороге не удалось — кузов трясся, все бока отбил. Надежная машина — этот прославленный «ГАЗ-АА», но до чего же неудобная…

Минут через двадцать его выгрузили у штаба. Навстречу уже бежали радостные оперативники из его группы: старший лейтенант Саня Шевченко, лейтенанты Коля Одинцов, Вадим Мазинич. Вот уж не ожидали увидеть живого командира!

— Товарищ капитан, живой, чертяка! — грохотал Шевченко, восторженно хлопал его по плечу. — Ты куда пропал, мать твою? Эй, бойцы, осторожнее с ним, это же не картошка!

Красноармейцы смущенно отдали честь, ретировались. Ну, и леший с ними. Но того, кто обозвал его «фашистской падлой», Алексей на всякий случай запомнил.

— Парни, потом все разговоры, ладно? — бормотал он, с трудом переставляя ноги. — Уморился я за эти сутки, а еще Крахалеву докладывать… Меня еще не объявили фашистским перебежчиком?

— Еще нет, — радостно объявил молодой Коля Одинцов, — но к тому уже шло. Товарищ подполковник вчера молнии метал: мол, найти и доставить капитана Макарова, в каком бы виде он ни оказался! Ты, кстати, вовремя, — еще часок-другой, и нас бы снарядили на твои поиски.

Чуть позже Алексей сидел у кабинета Крахалева, вытянув ноги, и наслаждался покоем. Начальник отдела контрразведки изволил отсутствовать. За столом в конце коридора зарылся в ворохе бумаг полноватый, какой-то обтекаемый капитан Верищев — политработник караульного батальона, он же секретарь первичной партийной организации и, по совместительству, политрук батальона. На боевых заданиях этого офицера практически не видели, он воевал на собственном фронте: осуществлял политическое наблюдение за личным составом, формировал политико-просветительскую и воспитательную работу. Верищев листал личные дела и с подозрением поглядывал на капитана.

— Ну, и где ты был, Макаров? — проворчал он недобрым голосом.