|
Из достоверных фактов мы обладаем только данными о нашей звездной системе, причем все еще очень неполными, а также о приблизительном количестве звезд в Галактике. Также нам известно, что у большинства из них, по всей видимости, имеются планеты. Вычислить на основе этого гипотетическое количество разумных цивилизаций не представляется возможным. Существует, конечно, уравнение Дрейка, но оно основывается исключительно на предположениях и на данный момент в принципе не проверяемо.
– Но ты согласен, что их должно быть очень много? – настаивал Извольский. – Согласен? Сто миллиардов звезд! Сто миллиардов!.. – Двести. – Что?.. – Их по крайней мере двести, – сухо повторил Эйхгорн. – А скорее всего, еще больше. Возможно, до четырехсот. – Четырех… – чуть не подавился Извольский. – Я, б… недоумеваю просто! Сотни миллиардов!.. И это только в нашей Галактике!.. Сколько их там должно быть, пришельцев?! Если даже хотя бы на одной из тысячи – уже сотни миллионов! На одной из ста тысяч – все равно миллионы! Ну и почему?! – Почему что? – Почему они с нами не контактируют?! Почему, вот ты мне скажи?! – Навскидку могу придумать три возможных объяснения, – безразлично ответил Эйхгорн. – Ну-ка?.. – прищурился Извольский. – Первое, – загнул палец Эйхгорн. – Там никого нет. Сотни миллиардов звезд – это еще ничего не значит. Нам известна одна-единственная населенная планета – наша. И мы понятия не имеем, является ли наш мир нормой или аномалией. Возможно, разум или даже жизнь как таковая – настолько редкое явление, что контактировать просто некому. Возможно даже, Земля – вообще уникальный объект во Вселенной, единственный в своем роде. Или возможно, что межзвездное сообщение настолько трудно чисто физически, что все другие цивилизации тоже сидят на своих планетах, гадая – а почему с ними никто не контактирует? Также не исключено, что мы всех опередили в техническом развитии, и это как раз мы через несколько веков будем просвещать отсталых инопланетян. – В это я не верю, – отмахнулся Извольский. – Второе, – загнул другой палец Эйхгорн. – Мы живем в заповеднике. Возможно, у них, кем бы они ни были, запрещены контакты с малоразвитыми цивилизациями. Первая Директива и все такое. Возможно, за нами наблюдают, нас изучают, но в диалог вступать не собираются. Также возможно, что контакты запрещены не с неразвитыми цивилизациями в целом, а конкретно с Землей – по некой неизвестной нам причине. – Ага. Это более логично. А третье объяснение? – Третье, – снова загнул палец Эйхгорн. – Мы никому не нужны. Возможно, с нами в контакт не вступают по той же причине, по которой серьезные державы не отправляют послов к бушменам и алеутам. Возможно, мы просто ни у кого не вызываем интереса. Опять же – нас могут изучать, наблюдать… как мы наблюдаем за стаями шимпанзе, но разговаривать с нами им просто не о чем. Не доросли мы еще до контактов. Извольский вынул изо рта сигарету и плюнул в воду. Он не считал себя не доросшим до контактов. – Также можно сочинить множество теорий типа того, что мы живем в виртуальной реальности или окружены искусственной сферой с нарисованными звездами, но это уже явная галиматья, – закончил Эйхгорн. – А вообще-то, парадокс Ферми давно пережевали все, кому не лень. – Да знаю я, знаю… Извольский снова плюнул в воду и слез с коряги. Шмыгнув носом, он посмотрел на небо и буркнул: – Дождь собирается. |
