В отставку Эйхгорн подавать пока не стал. Он решил сделать это перед отъездом из Ибудуна, когда окончательно определится с тем, что делать дальше.

На дальнозеркале Эйхгорн заработал туман, два денгара и два грамена. Не так уж и плохо за сломанный прибор.

А вот за волшебную книгу не удалось выручить и этого. Четверо остальных владельцев лавок сами были волшебниками, и некоторый интерес проявили… но только некоторый. Насколько Эйхгорн понял, подержанные книги пользуются спросом только если принадлежали признанным магическим авторитетам – а мэтр Гвенью был всего лишь бакалавром. Таких на пятачок пучок.

Самую высокую цену предложила владелица лавки зелий. Полистав книгу, она сказала, что в ней есть несколько занятных авторских рецептов, в том числе необычная модификация воды Ипмарва. Так что она согласна купить ее за один туман. Добавит еще денгар сверху, если Эйхгорн возьмет не деньгами, а продукцией.

Предложение было соблазнительным – многие зелья Эйхгорн охотно бы приобрел. Но по-настоящему полезные и стоили немало, а всякие настойки от икоты его не интересовали. Так что он решил все же взять звонкую монету.

Эйхгорн подумывал продать и амулеты. Водяной хотя и пригодился в пустыне, на поверку оказался малоэффективным. А предназначение того, что в форме птицы, по-прежнему остается неизвестным. Может быть, это вообще не амулет, а обычный кулон.

Но это Эйхгорн решил отложить на потом. Деньги у него пока что есть. Начнет испытывать в них нехватку – тогда и амулеты продаст.

Выйдя из лавки, Эйхгорн пересчитал свой капитал. Три золотых регентера, семь серебряных, четыре тумана, восемь денгаров и пять граменов. Восемь денгаров придется заплатить оптику, еще два уйдут на оплату жилья.

Вообще-то, Эйхгорн располагал довольно приличной суммой. Не настолько, чтобы покупать волшебные вещи, но на обычные расходы ему хватало с лихвой. После чародейских лавок он пообедал в харчевне – трапеза из трех блюд с вином и десертом обошлась в грамен и шесть медлей.

Кормили очень вкусно, и Эйхгорн попытался оставить два медля на чай, но подавальщика это неожиданно возмутило. Оказалось, что в Нбойлехе чаевые почитают за личную обиду. Если, мол, понравилось, так ты лучше снова приходи покушать и всем друзьям посоветуй, а подачек нам не надо.

После обеда Эйхгорн отправился передать поклон дяде Ак-Джо. Ибудунский невольничий рынок располагался рядом со Старым Кишлаком, на отдельной улочке, которая так и называлась – Невольничья. Совсем короткая, оканчивающаяся тупиком, она со всех сторон была окружена портиками, в которых и стояли невольники.

Сотни невольников.

Почтенного купца Ук-Хара Эйхгорну действительно указали сразу же. Тот крайне обрадовался весточке от племянника – мол, хоть и со странностями, а все же родная кровь. Узнав, что Эйхгорн спас тому жизнь, Ук-Хар Матсхариди облобызал гостя, угостил вином и фруктами и принялся хвастаться своим хозяйством.

– Как у тебя дела, родной? – любопытствовал он. – Сыт ли, весел ли? Семья есть? Дети есть? Монеты в кошеле есть? Как жизнь, все ли хорошо?

– Все трансцендентно и концептуально, – равнодушно ответил Эйхгорн.

– Хорошо, родной, очень хорошо! – порадовался за него работорговец. – Пойдем теперь, пойдем скорее!

– Куда?

– Как это куда, как это куда?! За покупками, родной! Ты мне теперь как член семьи, я тебе все сделаю! Скажи, чего хочешь, родной? Хочешь раба купить? Рабыню хочешь, родной? Все для тебя! Любого выбирай, любую – твое будет! Такую скидку тебе сделаю, какую родной матери бы не сделал!

Становиться рабовладельцем Эйхгорн не собирался, но отвязаться от липучего дяди никак не удавалось.