— Вот, — произнес Амон. — Теперь хотя бы будет светло.

Ариман встретился взглядом с Амоном, его глаза казались почти черными.

— Я не буду тебе помогать, — заявил Ариман. Амон слабо улыбнулся, подошел к стене и вставил свечку в подсвечник. Затем обошел комнату, зажигая другие свечи, пока озерца света не прогнали тени. Ариман смотрел, как Амон зажег последнюю свечу справа от двери.

— Ты помнишь свет Просперо? — Амон остановился, не сводя глаз с усиливающегося пламени. — Солнце, поблескивающее на пирамидах, свет утренней зари, ползущий по земле и морю. Иногда мне кажется, я больше не увижу такого рассвета, — он обернулся и посмотрел на Аримана с той же печальной улыбкой. — Но, может, это всего лишь воспоминание.

Ариман молчал, вспоминая город, сверкающий под ярким небом, и стены пирамид, которые обратились в озера солнечного света.

— Долгое время я хотел вернуться туда и увидеть, что осталось, — Амон кивнул, подойдя ближе к Ариману, а затем покачал головой. — Странно, не так ли? Нас сотворили воинами, дабы мы стояли отдельно от остального человечества. Разве мы может быть сентиментальны? — он остановился в шаге от Аримана. — Но затем я понял, что свет существовал только в моих воспоминаниях. Если бы я коснулся пепла и увидел разрываемое штормами небо, воспоминания бы погасли. И что тогда осталось бы от Просперо?

Ариман выдержал взгляд Амона.

— Прошлого не изменить, брат, — мягко произнес Ариман. Амон перевел взгляд на свет, ютящийся на границе комнаты.

— Вот так все заканчивается. Ты ведь знаешь это?

— Брат, то, к чему стремишься…

— К чему я стремлюсь? — Амон покачал головой. — Ты считаешь, будто все понимаешь, — он глухо рассмеялся. — Ты не меняешься, Ариман. Мы — мертвый легион. От нас осталось лишь эхо и дергающиеся трупы. Ты об этом мечтал? Ради этого заставил нас бросить вызов отцу?

Ариман посмотрел Амону в глаза.

— Я ошибался.

— Ты уничтожил нас, а твоя мечта оказалась обманом, — голос Амона оставался спокойным, но Ариман чувствовал кипящие внутри него чувства. — Возможно, ты прав, возможно, нельзя обратить вспять содеянное Рубрикой, но я хочу не этого, брат. И не последую за тобой в мечты. Именно так все закончится, а не начнется заново.

Ариман почувствовал, как внутри него все застыло. Он вспомнил мертвые миры, которые видел в вероятном будущем.

«Они станут меньше чем прахом…»

— Ты не можешь уничтожить легион, — сказал Ариман, услышав, как дрожит его голос.

— Но уничтожу, брат. Может, ты считал, что я мечтаю о восстановлении легиона или прощении нашего отца. Это тщетные надежды, и они ведут нас лишь на путь лжи. Нам конец. Пути назад больше нет, как и прощения за содеянное, но все может завершиться, и, возможно, мы обретем покой. Ты уже разрушил нас. Я же спасу нас единственно возможным способом.

— Рубрика сохранит легион. Наши братья не живут, но они не могут умереть, — над Ариманом лязгнули цепи.

— Я сокрушу Рубрику. Обращу против самой себя, — Амон печально кивнул. — Ты показал, что столь великое изменение возможно, и если ты можешь переделать легион, то сможешь и обратить его менее чем в прах.

— Он остановит тебя, — выплюнул Ариман.

— Магнус? — Амон рассмеялся, и взгляд Аримана впился в лицо брата. Тот недоверчиво покачал головой. — Неужели за все прошедшие годы тебе не приходила мысль, что Рубрика — плод его усилий? Ты действительно считал, будто он не знал, чем мы занимались? Что он не понимал, какую разруху на нас навлек? Думаешь, он не мечтал о конце?

Ариман чувствовал себя так, словно Амон ударил его.