Что может быть лучше в конце длинного, полного событий дня, чем немного веселого безумия? Совсем чуть-чуть…

Эрна обожала дурачиться, но только здесь, дома, нигде больше. В поместье молодая женщина дурачилась по-настоящему, как в детстве: прыгала в бассейн одетой, дралась подушками, лазала по деревьям… Ее мать умерла, когда Эрне было всего девять, отец так и не женился, не привел в дом чужую женщину и отыскал в своем безумно плотном графике время для дочери: читал ей книги, учил плавать, кататься на велосипеде и… дурачиться, сбрасывая накопившееся напряжение.

– Привет! – прощебетала Эрна, плюхаясь в кресло.

– Привет, милая, – кивнул в ответ отец.

– Мне хорошо.

– Я рад.

– Ты подарил мне целый мир.

– Мы вместе его создали.

– Я прячусь в наш дом, как в Нарнию.

– Неужели за пределами Лонг-Айленда так плохо?

– Нет, просто здесь слишком хорошо.

Она потянулась в сладкой истоме. Он улыбнулся. Ему тоже было хорошо.

Б.Б. Феллер выглядел на удивление молодо: гладкая, свежая кожа, морщины на лице исключительно от улыбок – вокруг глаз, пышные волосы черны как смоль – и благодаря краске налет благородной седины лишь подчеркивает их блеск и силу. Б.Б. дышал мощью мужской зрелости, выглядел на сорок, максимум на сорок пять, и никто бы не подумал, что красивая тридцатилетняя женщина – его дочь.

– Как прошла поездка в Европу?

– Прекрасно.

– Развлеклась?

– Их ночные клубы по-прежнему лучшие в мире, – мягко ответила Эрна, глядя на гладь бассейна. – Европейцы сотни лет культивировали извращения, их мастерство недосягаемо.

– Я ведь просил не дразнить меня подобными выражениями, – напомнил Феллер.

– Извини, папа.

– Я не ханжа, я прекрасно понимаю, что ты сама выбираешь себе развлечения, но не хочу тратить время на их обсуждение, – спокойно продолжил Б.Б. – Мы не настолько часто видимся.

– Увы.

– Согласен: увы.

Интересы Феллера простирались по всему миру, и в последние годы он все больше и больше привлекал к своим делам Эрну, постепенно передавая ей бразды правления империей. Это было умно и правильно, однако платой стали дни и даже недели, в течение которых отец и дочь не виделись, а иногда даже не разговаривали.

– Ты слышал новости?

– Нет.

Он явно солгал, но только чтобы сделать дочери приятное: позволить рассказать важную информацию.

– NYT наконец-то заговорил об Орке!

Б.Б. выдержал паузу и поинтересовался:

– Началось?

В точности повторив реплику, которую Эрна произнесла в вертолете.

– Они больше не смогут его игнорировать, – кивнула молодая женщина.

– Значит, началось.

– С завтрашнего дня я подключу блогеров и остальные новостные ленты.

Б.Б. вздохнул. Не горестно, нет, а как человек, который ждал чего-то не очень хорошего, но неотвратимого, не очень рад случившемуся, но понимает, что иначе быть не могло.

– Ты расстроился? – удивилась Эрна.

Лгать не имело смысла.

– Немного, – кивнул Феллер.

– Но почему?

– Потому что… – Он перевел взгляд на океан, который постепенно исчезал в наползающей тьме, и негромко произнес: – Я… кажется, я рассказывал, что в юности увлекался архитектурой? В далекой юности: когда заканчивал школу и был вполовину младше тебя.