Остроносый нахмурился, поманил к себе ша-мана:

– Велихост, иди туда и проследи, чтобы никого не убили.

– Но почему, Любый? – нахмурился тот. – Зачем ты так добр к славянам? Ведь они наши враги! Почему нам не сжечь их раненых? Это устрашит тех, кто еще не вступил в битвы! Почему нам не принести в жертву лесным духам нескольких славянских детей? Духи ответят нам благодарностью!

– Нашим потомкам еще долго жить на этой земле, Велихост, – ответил остроносый оборотень. – Если мы польем ее кровью невинных детей и пропитаем мукой умирающих пленников, она насытится злобой, и эта злоба станет отравлять души нашего народа. Зачем нам это, Велихост? Пусть эта земля останется чистой и счастливой, полной красоты и радости. Если мы станем убивать славянских детей и пытать раненых, славяне захотят отомстить. Они будут воевать не зная усталости и жалости и не успокоятся, пока не истребят весь наш род либо не сгинут сами. Зачем нам пробуждать в них ненависть, Велихост? Пусть знают только то, что мы сильнее, что с нами бесполезно воевать. Этого достаточно. Посему я желаю, чтобы на этой войне проливалась кровь только воинов и только в битвах. Что до детей и женщин, каковые не понравятся нашим парням, до стариков и увечных мужчин, выживших на поле боя, то поутру посадите их в лодки и отправьте вниз по реке. А не хватит лодок, свяжите им плоты! Пусть в Вологде знают, что эта земля больше не принадлежит славянам. Пусть поймут, что случится со всеми воинами, каковых они попытаются отправить вместо этих.

– Да будет воля твоя, Любый, – почтительно склонил голову шаман и поспешил в разоряемый дом.

Часть первая

Васильки в ногах

Это был всего лишь миг: смартфон пискнул об эсэмэске, он опустил глаза на звук, сунул руку в карман – и тут же ощутил сильный удар в плечо.

– Какого… – ругательство Андрей оборвал на полуслове, успел вовремя проглотить, увидев жалобное личико потирающей лоб девушки:

– Мамочки, больно-то как!

– Простите, пожалуйста. Отвлекся. – При виде хрупкой жертвы молодой человек, высокий и худощавый, с темными волосами и острым носом, ощутил себя виноватым. – Позвольте, я посмотрю?

– У вас там кирпич спрятан, да? – Девушка подняла голову, все еще морщась. У нее были большущие глаза цвета кофе с молоком, точеный носик и светлые, словно чистый снег, губы. Подбородок с ямочкой и тонкая шея, воскрешающая в памяти подзабытое слово «лебединая». Легкий аромат жасмина и мускуса с примесью горчинки, словно от новенькой, недавно продубленной кожи. Совсем не женский запах. Похоже, сегодня она воспользовалась чужим дезодорантом… – И чего ты на меня так вытаращился?

– Я студент-медик, – ответил молодой человек. – Смотреть на пострадавших – смысл моей жизни.

– Ну и как там? – слабо улыбнулась девушка. – Голова пополам? Или жить буду?

Андрей запоздал с ответом. Он пытался понять: у незнакомки и вправду губы белые, как снег, или просто помада такая? У молодого человека появилось явственное желание этих губ коснуться. Проверить своими, насколько они холодны…

– Ау-у, человек-кирпич! – окликнула его девушка. – Почему молчишь? Все так страшно?

– Я постигаю пустоту всей своей предыдущей жизни, милая леди, – спохватился Андрей. – И готов осматривать вас бесконечно.

– Спасибо за комплимент, но у меня нет в запасе этой бесконечности. – Девушка снова потерла лоб, а потом вдруг коснулась ладонью его плеча, чуть нажала: – Странно.