— Готов поспорить, что на том конце льдины есть берег, — предположил Питт.

— И там нас ждет ларек с горячим кофе? — спросил Джордино, растирая озябшие руки.

— Ну да, в паре тысяч миль к югу отсюда. — Питт посмотрел на друга. — У нас два варианта действий: остаться внутри уютной титановой «рыбы» или идти за помощью. В этом районе по-прежнему охотятся эскимосы, и поблизости наверняка есть их поселение… К сожалению, для пеших походов экипировка у нас не самая подходящая.

Джордино потянулся и зевнул.

— Лично мне уже надоело сидеть в этой консервной банке! Давай разомнемся и обследуем окрестности.

— Согласен, — кивнул Питт.

Они в последний раз попытались связаться с «Нарвалом», потом выключили радиопередатчик и вылезли из люка на тринадцатиградусный мороз. Батискаф крепко сидел во льду. Впереди простиралась бесконечная белая равнина, и Питт с Джордино трусцой направились к дальнему краю. Под ногами хрустел сухой скрипучий снег.

Морской лед был почти плоским, лишь кое-где поднимались невысокие торосы. Друзья отошли совсем недалеко, когда Джордино заметил слева маленькую пещеру, грубо вырезанную в глыбе льда.

— Похоже на дело рук человека… Может, внутри кто-нибудь оставил для нас пару меховых наушников?

Итальянец подошел к входу, опустился на колено и просунул голову внутрь. Питт встал рядом и вдруг заметил на снегу чей-то след.

— Эл! — шепотом позвал он.

Джордино уже раздумал лезть в пещеру. В конце темного прохода она расширялась, образуя большую берлогу, в которой итальянец углядел клок белого меха, поднимающийся и опадающий в такт медленному дыханию. Белый медведь пробудился от зимней спячки и теперь просто зашел в старое логово, чтобы немного вздремнуть. Характер этих гигантов отличается полной непредсказуемостью, и голодный зверь вполне мог напасть.

Джордино мгновенно оценил опасность и молча вылез из пещеры. Одними губами он прошептал Питту слово «медведь» и повлек друга прочь, стараясь ступать как можно тише. Когда они отошли на достаточное расстояние, Джордино замедлил шаг, и краски понемногу вернулись на его побледневшее лицо.

— Остается лишь надеяться, что здешние тюлени неторопливы и многочисленны, — ответил Джордино, кивнув в сторону находки.

— Да, не хотелось бы увидеть тебя в этой берлоге в качестве напольного коврика, — заметил Питт, едва сдерживая смех.

Оба знали, что им угрожает серьезная опасность, и, удаляясь от моря, постоянно оглядывались назад.

Пещера с медведем исчезла в тумане, впереди проглянула темная скалистая полоска суши. У горизонта поднимались бурые и серые пятна хребтов и ущелий. Друзья находились у северного побережья островов Королевского географического общества, точнее, у острова Западный, как и предсказывал Питт. Толстый лед, продрейфовавший по проливу Виктория, загромоздил весь берег, ширина ледяной полосы доходила до полумили. Замерзшее море и пустынный остров вызывали щемящее чувство одиночества.

Мужчины почти достигли берега, когда Питт замер на месте. Джордино обернулся, заметил странное выражение его лица и прислушался. Издалека донесся треск, вслед за ним раздался глухой гул. По мере приближения источника звука шум нарастал.

— Похоже, корабль, — пробормотал Джордино.

— Ледокол…

— Неужели тот самый?

Джордино получил ответ на свой вопрос несколько минут спустя, когда в сотне ярдов от берега из тумана возник массивный нос «Отока». Разбрасывая во все стороны мелкие осколки, корабль шел через футовый лед, как сквозь пудинг. Ледокол будто почувствовал Питта и Джордино: двигатели постепенно перешли на холостой ход, и посреди белой равнины судно замерло.