Гоблины не хихикают. Никогда и никто за все тысячелетия их пребывания в рабстве у человечества не зафиксировал способности к смеху у этих отвратительно унылых тварей.

– А дальше?

– Что – дальше? Времени‑то уже не было. Вот я и рванул. А потом – сам знаешь, как это бывает. Суматоха началась. Наверное, один из моих гоблинов действительно успел хохотнуть до того, как его разнесло взрывом реактора. Мы же не думали, что реактор у корабля с такой слабой защитой… Гражданская штучка, одно слово.

Всё. Больше полезной информации здесь не добьёшься.

Когда громкоговорители (а если точнее, компания любящих поорать во всю глотку бесплотных существ особого типа, чьи гнёзда‑ульи были установлены во всех коридорах и помещениях базы) сообщили, что «Звёздная Голубка» со следователем Лоусон готовится пришвартоваться у парадного причала космической крепости, Влад мрачно усмехнулся. Что ж, значит, так тому и быть. Добро пожаловать, мадам. Рад познакомиться.

Сначала Влад решил наблюдать за дальнейшим развитием событий со стороны, встать, так сказать, над схваткой. Разумеется, о том, чтобы вступить в контакт с этой женщиной, он и не помышлял. Сейчас он оказался на грани поражения. Серьёзного поражения. Может быть, самого серьёзного и значительного за всю его долгую‑долгую жизнь. Разумеется, выход в наличии имелся, причём вполне достойный: объявить кого‑нибудь из членов экипажа станции – того же несчастного Долгова, который произвёл тот пуск, виновным в преступной халатности. Затем можно устроить открытый судебный процесс, пообещав парню жизнь в обмен на «чистосердечное признание», а потом пристрелить его где‑нибудь в тёмном углу, разыграв сцену самоубийства. Скорее всего штатники удовлетворились бы этим спектаклем. Наверняка и Даниэль, и Брэнд Карвазерины предпочли бы такой выход и не мучили бы себя сомнениями. Оба колдуна – да, но не Влад Прожогин.

Мозг Влада горел, словно в приступе лихорадки. Нет, повторял про себя майор, это дело нельзя бросать на полпути. Нужно найти настоящего виновника и вывести его на чистую воду, чего бы это ни стоило. И он, офицер роты «Бурых медведей», считает делом чести до конца исполнить свой долг, выполнить приказ и докопаться до истины.

Влад вспомнил о конклаве Церкви Меча, перед которым ему предстояло держать ответ. Как перейти от обороны к наступлению? Как сформулировать обвинение? Где конец этой верёвочки со столькими петлями и узлами? Ну да, подозревает он Карвазерина. Но ведь подозрение – это всего лишь подозрение, и без доказательств оно таким и останется. А вот доказательств в подтверждение своей правоты Влад представить не мог практически никаких… Ну что это такое – неясные видения и смутные ощущения двух бесплотных тварей! Никакой человеческий суд не признает их даже в качестве полноценных свидетельских показаний…

Усилием воли Влад отогнал от себя эти мысли. Сейчас в центре его внимания должен быть другой объект, а именно – следователь Лоусон.

Влад включил монитор, подсоединённый к системе слежения за внутренними объектами станции, – и обомлел. Вот это да! Вот это женщина! На несколько секунд глаза майора впились в экран, словно в стереоприцел во время выполнения задания. А ведь Влад Прожогин никогда прежде не воевал с женщинами. Да что там, он не привык даже разглядывать девушек, подглядывать за ними, используя имеющуюся в его распоряжении технику. Может быть, так сложилось из‑за того, что там, где он обычно «работал», разглядывать особо было некого. В тех уголках вселенной молодые симпатичные девушки были редкими гостьями.

Эта женщина была красива. Стоп! «Красива» – не то слово. Слишком уж оно привычно, общо, легко произносится, не передавая ничего конкретного. При виде стандартной красотки чувства Влада не испытали бы ни малейшего напряжения.