Желтовку я почему-то долго считал Жлобином. Клянусь моими погибшими товарищами, здесь нет ни одного вымышленного слова.

Конечно, у меня нет доказательств моей правоты, но, думаю, и то достаточно, что я в 33-й армии находился с первого дня рейда и до последнего и что от десятков тысяч ее состава в плен немец забрал всего около 5 тысяч с небольшим. А что я остался жив, то на войне все бывает: кто-то погибает первым, а кто-то пройдет все невзгоды и испытания и гибнет последним. Я же 14 апреля 1942 года, раненный в левую ногу и контуженный, очнулся в плену с пустым уже наганом в окоченевшей руке.

Я не помню связистов в Желтовке, кроме нас. Мы за время пребывания в Желтовке стояли на трех квартирах, первый раз почти на краю деревни у одинокой старухи, потом в середине деревни, где мы по радио принимали сводки Совинформбюро, которые затем распространялись по частям. Этот дом стоял недалеко от мостика. А потом уже на последней, третьей квартире, где закопали рацию. Еще связисты были в лесу, в землянках, где мы перед прорывом брали одну рацию. Немцев пленных не видел или забыл. Профессора Жорова не помню, может, и приходилось видеть.

Из воспоминаний А. П. АХРОМКИНА, офицера связи штаба 33-й армии

В состав 113-й стрелковой дивизии прибыл в составе ОБС, в котором был до октябрьского вяземского прорыва немцев. 644-й ОЛБС обслуживал штаб фронта. 113-я сд была правофланговой дивизией 43-й армии.

При отходе к Наре нашу 113-ю сд передали в состав 33-й армии (октябрь 1941 года), где мы до конца декабря находились в обороне по реке Наре на левом фланге 33-й армии. Командиром дивизии был полковник Миронов, начальником штаба – майор (позднее подполковник) Сташевский.

В 113-й дивизии я был начальником узла связи, а в начале ноября меня откомандировали в штаб 33-й армии офицером связи, где я находился при штабе до 15 апреля 1942 года.

С 9 февраля по 1–3 апреля штаб 33-й армии находился в д. Желтовке, в доме председателя колхоза, а 3 апреля переехал в с. Дрожжино, в дом напротив старой церкви. Числа 10 апреля на село Дрожжино немцы бросили более 10 танков. Весь состав штаба армии под обстрелом перешел через речку в лес по направлению Шпырево – Науменки – Семешково. Части 113-й стрелковой дивизии были отрезаны от штаба армии, дивизия находилась в деревне Стуколово и в лесу около деревни в землянках.

С 12 на 13 апреля командующим армией принято решение выходить тремя группами на прорыв через занятую врагом территорию на основную линию фронта. В центральной группе находились: командарм М. Г. Ефремов, начальник артиллерии генерал-майор Офросимов, главный хирург армии Жоров, пом. прокурора армии, зам. начальника политотдела армии Владимиров, председатель ревтрибунала, начальник узла связи армии полковник Ушаков, начальник особого отдела Камбург, я и другие работники штаба.

Разведчикам была поставлена задача: в Шпыревском лесу снять посты охранения немцев и без боя пройти до своих расстояние 18 километров через Ключики на д. Жары. Но незамеченными (без яростного боя) пройти эту позицию немцев в Шпыревском лесу не удалось.

Позиция немцев здесь, в лесу, проходила по противопожарной просеке, где у немцев было построено много дзотов. Вынуждены были около 700 раненых оставить в Шпыревском лесу и с боем прорываться через эту просеку.

Перед штурмом просеки командующий армией дал команду: «Вперед!» – и личным примером увлек за собой всю группу. Прорвались, от просеки отошли километра 2–3. Стало светать. Немцы прекратили преследование. На одной из лесных полян был построен весь личный состав прорвавшейся группы. Перед строем выступил генерал-майор Офросимов, который сказал: «Немцы в листовках пишут, что наш командующий нас бросил, улетел на самолете, но вы сами видите, что командарм с нами».