И неизбежных героев, Не пожелавших идти С зомбиобразной толпою, Ждет ядозуб на пути».

И лишь замолкнув, обескураженно сообразила, насколько В ТЕМУ прозвучало стихотворение. Здесь. В наспех залатанной кабине продырявленного, неуправляемого гравилета. Утлого суденышка, несущегося в леденящую тьму пустоты, из которой ни один проводник вывести не способен.

– Ишь ты… когда еще жила… а кое-что понимала о небесах… – героически выдавливал хриплые звуки умирающий Либи. – Иногда мне кажется… эти земы… знают о Вселенной… что-то такое, чего… никогда нам не понять. Важное очень… и скрывают от нас, подлые… шифруют в песнях… музыке, танцах… романах, стихах, картинах… своих. – Янч, перед смертью проникшийся-таки интересом к изящной словесности, надолго замолчал; Маштарикс распахнула веко, чтобы посмотреть, не приступ ли? Но пилот замер неподвижно, с закрытыми глазами. Будто прислушиваясь, что у него происходит внутри.

Никомедка прильнула лицом к его безволосой руке. Единственное желание снедало ее: не расплакаться!!! Либи поймет, что его минуты сочтены… Уроженцы Проклятущей Туманности не плачут, это знают все на свете люди. Рожденные в Ник-о-Мед никогда не плачут на людях – знают только никомедцы и никомедки.

– Маш… не дотянуть мне. Воздух на меня тратить… не стоит, – печально сказал Либи.

Он и сам все понял. Или услышал что-то – внутри себя.

Маштарикс зажмурилась и закусила губу, теснее прижимаясь лицом к мягкой плоти, горячей как кипяток. Вынужденно наполняя ноздрю гарью, она с ужасом поняла, что запах человечьей плоти, сжигаемой заживо, НЕ исчезнет из этой кабины!

До самого конца полета, сколько бы он ни продлился. Под пристальным взглядом Вселенной, глаза которой никогда не закрываются и душу наизнанку выворачивают.

В той, предыдущей кабине, гари не было, но она ей постоянно мерещилась. Ведь в левой спасательной капсуле, ее шлюпке, сожженной боевиками мятежников, волею судеб оказалась тогда не она, а…

– …олстый я, хватит надолго… спасибо создателю Ябачи… а ты, если что… и в спячку западешь… дотянешь как-нибудь, девочка. Только… достань их… кто бы они ни были. Помогай тебе Ябачи… Перехвати, выполни наше задани…

Она не сразу сообразила, о чем он, собственно. Да, конечно, она выполнит перехват во что бы то ни стало, выпади ей только шанс! Но Либи говорит не больше не меньше, а о…

– …наешь, ты была самая лучшая в моей жизни женщина, – говорил он дальше, и голос его даже окреп, словно на эту тему настоящему мужчине высказываться дребезжаще и прерывисто было стыдно, – пускай ты и худенькая, как веточка хдарикцы. Но мне никогда ни с кем не было так хорошо в постели. Ты чудо! Такая искренняя. Прости, что я тебе изменил… просто у нас, янчей, такая натура, не способны быть моногамными. У нас ведь на сотню девочек один мальчик вылупляется, да и то не факт, что нормальный. С тех пор как армада детенышей Солнца возникла на орбите, Чайян затмив, и моих предков, восставших против земной тирании… вместо света облило испепеляющей чернотой диэмэй-излучения небо… покорное Империи небо…

– Я давным-давно тебя пррррростила, милый! – чуть ли не прорычала Маштарикс, судорожно кривя губы. – Не надо вспоминать плохое. Вспомни лучше, как…

– Я ничего не забыл, Маш… – прошептал толстый человек. – Ты обещаешь мне? Ты должна выжить во что бы то ни стало… посмотри мне в гла… – Он замолчал на полуслове, но она ощутила, как бывший любовник второй рукой осторожно гладит ее по конической макушке…

– Когда я умру, прочитай мне… доброе напутствие.