И вот во время войны Армия будет защищать страну свою грудью от вторжения врагов; она близко подойдет к гражданскому населению, и от ее поведения и настроения, от ее духа будет зависеть успех или неуспех, победа или поражение.
А в мирные годы, не угрожаемые внешним врагом, на Армию ляжет тяжелый и ответственный труд такого воспитания народа, чтобы никакие беспорядки, никакие погромы не были возможны. Это будет делом не только Армии, но прежде всего Армии как живого сосредоточия волевой дисциплины…
Может ли Армия, при таком своём назначении, быть только толпой, обученной владеть орудиями войны? Может ли онa представлять из себя только вооруженную массу, не объединённую общими, великими, религиозными и государственными идеями?
Чем лучше будет вооружена такая толпа и чем она лучше будет владеть своим оружием, тем опаснее она будет для самого государства. Нe воспитанная заранее в духе самоотречения и жертвы, в пору войны, её опасностей и страхов, она дрогнет перед врагом. В ней встанет своё, личное. Онa до ужаса осознает силу военного оружия — не своего для неприятеля, а неприятельского для себя, — и побежит, все разрушая на своём пути. В пору мирной жизни не воспитанная в духе дисциплины и повиновения, она забудет свое призвание к «великому молчанию» и, отдаваясь различным течениям, сама внесет в государство кровавый бунт — военный мятеж…
Армия есть как бы лицо государства. Армия есть то открытое, по чему соседи судят о его силе, мощи и значении. Воспитана Армия, дисциплинирована, отлично сооружена, хорошо одеты ее солдаты, сыты, здоровы и сильны — и сдержаннее язык ее соседей, скромнее их притязания.
Армия есть школа для народа. Не только потому, что через ее ряды при всеобщей воинской повинности проходит почти всё мужское население нации и учится в ней долгу, мужеству и патриотизму, но еще и потому, что Армия проникает во все слои общества и по её поведению на маневрах, ученьях, смотрах, по виду ее офицеров и солдат, по их поступкам, по их разговорам все судят о духовной силе своего государства, все учатся уважать и любить свое отечество.
Но Армия — не вооруженный народ, и вооруженный народ — не Армия. Нельзя воспитать весь народ, как Армию, но надо выделить из народа некоторую часть его, сделать из этой части офицеров, унтер-офицеров и кадровый состав, и сказать про них — это Армия! И все, что вольется в неё, должно быть во всем им подобно.
Эта кадровая Армия должна блюсти и разуметь религиозным смысл своего бытия; она должна быть Армией христианской, христолюбивым воинством, ибо только заповедью Христовой — возлюбить ближнего своего так, чтобы положить за него свою душу, могут быть обоснованы и приятие оружия, и своя и чужая кровь, и муки ранения, и самая смерть.
«Воины благочестивые, славою и честью венчанные!»
Эта Армия должна быть патриотичной. Она должна любить родину, не критикуя её; она должна уметь ценить её прошлое, понимать и прощать недостатки этого прошлого и любить величие, красоту и славу своих предков.
«Горжусь, что я — Русский!
Армия должна быть духовно скромна, нестяжательна, гостеприимна, добра, готова на всякий прекрасный порыв и на великую жертву.
Армия — рыцарский орден! И народу своему она несет защиту и помощь, а не обиду и утеснение.
«Обывателя не обижай — он нас кормит и поит. Солдат не разбойник».
В своей внутренней жизни Армия должна быть дружна. Ее члены — братья. Не равные, не товарищи, но братья. Ни подкопов друг под друга, ни интриг, ни подсиживания, ни карьеризма, ни сплетен, ни наушничания, ни подлизывания к старшим, ни амикошонства — в Армии быть не должно.
«Зри в части семью. В начальнике — отца, в товарищах — братьев». «Нога ногу подкрепляет, рука руку усиляет». «Чудо-богатыри! Бог вас водит — Он вам генерал». |