Внезапно от стены отделилась темная фигура и, придерживая шашку, устремилась к пролетке. Подбежавший городовой небрежно козырнул, пригласив гостя следовать за ним.

– Рад был знакомству! – крикнул вслед Николя с тайной надеждой, какую могут выдумать только мальчишки, рвущиеся к подвигам и свершениям.

В крохотном проулке меж неплотно выстроенных домов втиснулась карета с наглухо занавешенными окнами без украшений и резных гербов. Незаметная и скромная, как и полагается служебному экипажу серьезного департамента. Осоловевшие лошади вздрагивали под инеем и громко фыркали. Промерзший кучер закутался в шубу так, что носа не видно. Давно ждут.

Городовой деликатно стукнул в дверцу, блестящую черным лаком, и предложил руку. Но Ванзаров осилил кованые ступеньки без посторонней помощи. Еще чего не хватало!

Внутренность, обитую серой материей, освещал керосиновый светильник, засунутый под самый потолок. Стараясь не задеть полковничьей шинели, Ванзаров пробрался на свободный диванчик, поздоровался, но шляпу снимать не рискнул, чтобы не угодить локтем в начальство.

– Где вас носит? – строго спросил Вендорф вместо приветствия. В такой холод невежливо заставлять ждать любого, а господина полицеймейстера как лицо, наделенное властью, тем более. И властью немалой. Начальник 1-го отделения командовал одной четвертью из сорока двух участков Петербурга. Трем другим полицеймейстерам принадлежали остальные. Выше их в служебной иерархии полиции восседали только градоначальник и директор Департамента полиции.

Послушный чиновник Ванзаров доложил, что участвовал в облаве на хулиганов и пьяниц, устроенной господином приставом.

– Я ему покажу облаву! – пообещал строгий начальник и тут же сменил тон: – Извините, Родион Георгиевич, дорога каждая минута, ситуация непростая. Начну с главного. Ознакомлены с содержанием секретного циркуляра о мерах по обеспечению порядка в канун празднования?

– Никак нет, нам не положено, – ответил Родион не моргнув глазом. Циркуляр доводился до всех приставов столицы, был строго конфиденциальным, но какой секрет не станет известен тут же!

– Так вот, напомню его суть, – Вендорф не питал иллюзий о соблюдении тайн своими подчиненными. – В преддверии высочайшего праздника в столице не должно быть происшествий. Никаких. Уличное хулиганство, кражи и прочее исключены. А про убийства и говорить нечего. Ничто не должно омрачать народную радость. Это вопрос сугубо политический. Отчетливо понимаете?

Родион не мог понять только одного: для чего понадобился он? Но внешние приличия выдержал.

– Очень рад, что имею под своим началом такого способного чиновника, – сказал Оскар Игнатьевич с непозволительной искренностью. – Необходимо, чтобы вы лично расследовали случившееся.

– А что произошло?

– Вам доложат подробно. Все распоряжения отданы. 2-й Литейный ждет, когда приступите, он под вашей командой. Если понадобится – привлекайте свой участок. Но условия строжайшие: чтобы ни один репортеришка не пронюхал, чтоб звука не было. Что хотите, но завершить не позднее утра 21 октября. Дело заводить только после праздника. Чтобы в моем отделении все было образцово. Очень на вас надеюсь.

– Разве Литейный сам не справится?

– Уж позвольте мне решать, кто справится, – не повышая голоса, отрезал Вендорф. – Я высоко ценю ваши профессиональные качества, если не сказать – талант. Но в этом деле есть факт, требующий именно вашего участия. И объяснений, каким образом вы имеете к нему личное отношение. Не разочаруйте меня. Повторяю: сроку три дня. У вас все в порядке? Болеете? Выглядите скверно.

– Все благополучно.