– Уверена, что он был счастлив оказать услугу вашему мужу.

Мадам Луссат рассмеялась:

– Уж и не знаю, счастлив ли он! Когда мы прощались, он показался мне очень расстроенным необходимостью уезжать. Однако он вполне лояльный гражданин и выполняет свой долг даже в ущерб собственным желаниям.

Неужели она неслучайно сказала все это? Элен, уходя, обернулась и с недоверием посмотрела на жену префекта, та сделала еще шаг и обернулась снова. Какой привлекательной ей показалась мадам Луссат в своей беременности ее кожа расцвела здоровым цветом, лицо было спокойно, осанка – величественна и грациозна. Через несколько месяцев у нее появится ребенок, желанный и бесконечно любимый...

Тогда как ее собственный ребенок... Элен была беременна, о чем подозревала уже в течение некоторого времени, удивляясь, почему Дивота не заметила этого, пока Элен еще оставалась в доме Райана. Может, горничная и заметила бы, если бы не была так увлечена своими любовными делами.

Ответственность за ребенка, конечно, лежит на Элен, и она будет заботиться о нем, хотя понимала, что он создаст для нее определенные неудобства. То и дело она задумывалась над тем, что подумает Райан, когда узнает. Такую возможность они никогда не предусматривали в своих разговорах, предпочитали не думать о ней, словно это вообще не могло произойти. Теперь она понимала, что такое поведение было большой глупостью с их стороны. Но это, в конце концов, и не важно. Нечего было ожидать, что мужчина, который оставил ее для того, чтобы продемонстрировать свою силу воли, будет еще и заботиться о том, носит ли она его ребенка или нет!..

Совсем скоро это заметит и Дюран. Этого момента она ожидала с неудовольствием, но не потому, что боялась каких-либо выходок с его стороны. По правде говоря, она и сама не знала, чего от него можно было ожидать. Однажды она подумала, что он станет над ней глумиться, но теперь не была уверена в этом. С тех пор как они покинули остров, Дюран очень изменился, стал более покладистым и в своих представлениях о нормах поведения. Следовало радоваться этому, поскольку в последние недели он не доставлял Элен беспокойства. Но вместо этого она чувствовала лишь нарастающую тревогу.

В веселом настроении Дюран сообщил ей о назначенной им через четыре дня вечеринке. Дюран казался радостно возбужденным и в то же время был крайне напряжен. Оказалось, что он пригласил всех своих знакомых, включая и мужчин, с которыми пил и играл в карты, несколько оказавшихся в городе плантаторов с семьями и, естественно, тех, кто приплыл с ними с острова. Он настоял, чтобы Элен играла роль почетной гостьи, отказываясь принимать ее любые отговорки, и сказал откровенно, что пристойность для него не имела значения. Все знали, что они жили в одном доме. Однако тот факт, что их комнаты находились на разных этажах, для сплетен и слухов значения не имел. К тому же, по одной из версий, распространяющейся в городе, несомненно, они были любовниками.

Элен подозревала, что источником слухов о том, что она переехала в дом, где жил Дюран, был он сам, так как сама она не говорила об этом никому. Тем не менее Элен не винила Дюрана. Ведь подобный слух могла распространить и прислуга.

Несмотря на то что Элен не чувствовала себя плохо по утрам, как это бывает со многими женщинами в подобном положении, поводов для веселья у нее не было. В последнее время вторая половина дня и вечер стали для нее часами испытаний, когда любые посторонние запахи вызывали у нее приступы тошноты. Даже составление смесей для духов стало для нее настолько утомительным занятием, что пришлось почти забросить его в надежде на улучшение самочувствия через недельку или две.

Уже начинало темнеть, и она стала одеваться и готовиться к вечеринке. Сидя в халатике у туалетного столика и расчесывая волосы Элен ожидала Дивоту, которая всегда помогала ей с прической, заплетая и укладывая короной волосы на макушке, а также и одевала ее.