Но при мысли, что между ними все кончено, Вероника почувствовала новый приступ отчаяния и с трудом удержалась от рыданий. Она не помнила, как заснула. Но спала долго.

Когда Вероника открыла глаза, было почти двенадцать дня. Солнце заливало комнату, птицы щебетали за окном. Вначале она бездумно смотрела на солнечные блики на потолке, на развевающуюся от сквозняка голубую капроновую занавеску, на начинающий увядать букет розовых пионов. Потом память резко вернула ей вчерашний день, и она тихо заплакала. Когда успокоилась, решила, что нельзя оставаться в квартире, что необходимо выйти на улицу, отвлечь себя чем-нибудь, хотя бы походом по магазинам. Вероника выпила чай, наспех оделась и, стараясь ни о чем не думать, вышла из квартиры. Возле почтовых ящиков она остановилась. Вероника открыла свой ящик и с недоумением достала мятый белый конверт без подписи. Она вскрыла его и дрожащими руками достала ключи. Внутри не было записки, и это вызвало взрыв отчаяния. Она смотрела на мятый конверт, на ключи и испытывала неконтролируемый приступ ужаса. Ничего страшнее этого пустого конверта в ее жизни еще не было. И Вероника внезапно осознала, что теперь действительно все кончено. Она стояла неподвижно около десяти минут, потом скомкала конверт, сунула его вместе с ключами в сумочку и вышла на улицу. Поняв, что ничего уже не вернуть, она внутренне успокоилась, но словно застыла.

Через два часа Вероника, хихикая немного истерично, вернулась домой в компании молодого симпатичного парня, с которым познакомилась в кафе. Его звали Леша, он тоже, как и Вероника, только что сдал сессию и пребывал в радужном настроении от предвкушения летних каникул. Учился Леша в МИФИ и перешел на четвертый курс. Познакомились они легко. Вероника зашла в первое попавшееся ей кафе выпить сок и съесть мороженое, Леша уже собрался уходить. Они столкнулись на пороге, рассмеялись, Леша подобрал упавшую сумочку и представился, затем вернулся в кафе и угостил Веронику мороженым. Общаться с незнакомым парнем Веронике было странно легко. Она за прошедшие сутки внутренне сильно изменилась. Психика отреагировала на невыносимо острое отчаяние тем, что словно стерла из памяти даже воспоминание о Толе. И Вероника изо всех сил удерживала в себе это ощущение внутренней пустоты. Ей так было явно легче. И показалось закономерным немедленно найти новую любовь, неважно каким способом. Когда Леша заговорил с ней, Вероника охотно ответила. Ей понравился цвет его глаз. Он что-то напомнил ей. И хотя она подсознательно понимала, что цвет глаз Леши практически такой же, как у Толи, старалась не акцентировать на этом внимание, а просто общаться с новым знакомым. Она сама пригласила его в гости. Леша явно удивился, но и обрадовался. Когда они зашли в квартиру, Вероника, в душе изумляясь сама себе, спокойно сняла платье и, оставшись в одних, практически ничего не скрывающих трусиках, подошла к онемевшему Леше. Она прижалась к нему и закрыла глаза. Слезы на миг обожгли, но тут же высохли. Ей было хорошо чувствовать, что кто-то испытывает вполне определенное желание. Это как-то успокаивало, придавало уверенности, поднимало самооценку. Когда все кончилось, Леша выглядел счастливым. Он обнял Веронику и тихо признался, что такой удивительной и страстной девушки он еще не встречал. И предложил продолжить отношения. Вероника легко согласилась. И тут же сказала, что сегодня мать раньше обещала прийти с работы. Леша торопливо оделся, продиктовал ей свой номер телефона, записал ее, потом долго и страстно целовал в коридоре и просил сегодня же вечером позвонить ему. Вероника ласково пообещала. Когда за ним закрылась дверь, она пошла в душ, тщательно вымылась и, взяв банку пива и чипсы, уселась смотреть своего любимого «Шрэка». Мысли текли неторопливо. Она вновь и вновь вспоминала Лешу, его поцелуи и объятия, его страсть, его слова и обещания. Ей было приятно, нежность заполняла сердце. Боль от разрыва с Толей иногда возвращалась легким уколом, но Вероника старательно переключалась на Лешу.