Почему-то вспомнилось, что Янианну называют Солнышко.

Отчасти я и сам этому поспособствовал, несколько раз назвав ее солнышком при свидетелях. Готома же все величают Великий.

Какой же он великий, с виду заурядный человечишка с непомерными амбициями. Если и есть у него величие, так все оно заключается в размере его носа.

О себе я слышал, что за глаза меня называют Диким, и очень надеюсь, что не за отсутствие манер. Просто был один случай, когда я действительно потерял голову от ярости, но ведь и было от чего. Тогда я…

Вдребезги разлетелось стекло, и на пол кареты упал темный предмет с торчащим из него искрящимся хвостиком.

Бахнуло так, что меня попросту отбросило на спинку сидения. Даже сквозь плотно сжатые веки, которые я все же успел зажмурить, сверкнуло столь сильно, что в глазах поплыли огненные круги.

Следующие несколько минут мне запомнились очень плохо. Кто-то меня подхватил и куда-то понес, затем я почувствовал под собой седло, судорожно ухватившись в его луку. Потом была бешеная скачка, во время которой мне несколько раз по многострадальной голове досталось ветвями деревьев. По-прежнему в глазах плыли ослепительные круги и точки, и я даже не пытался их открыть. А вот слух вернулся раньше, вероятно для того, чтобы мне удалось услышать далеко за спиной несколько взрывов.

Мы сидели у ярко горящего костра. Стояла глубокая ночь, и звезды на небосклоне светили так красиво, что я поневоле залюбовался ими.

— Нам повезло с тем, что конвой двигался не слишком быстро, иначе за ним было бы не угнаться.

Это точно, Горднер, предок «столыпина» на конной тяге не очень то и разгонишь. Но как вы вообще узнали, что я попался?

— Все произошло на наших глазах, Артуа. Но тогда мы тебе помочь бы ничем не смогли, очень уж их было много.

Вот даже как, а я-то считал, что ты, Эрих, со своими людьми уже далеко-далеко от Варентера, во вражеском тылу.

«Спасибо тебе, Горднер, — думал я, глядя ему в глаза. — Ведь если бы не ты со своими людьми, мне пришлось бы сделать то, на что я уже успел решиться. За все необходимо платить, и особенно за собственную глупость. Но если бы ты знал, как мне не хотелось этого делать».

Мне кажется, Горднер понял мой взгляд, потому что в его глазах я прочитал следующее:

«Я просто расплачивался с тобой за тот старый должок, когда я и сам считал, что все, окончательно все».

Глава 7

Этюд на пленэре

— Не откажете в любезности, господин де Койн?

Голос Дарима фер Разиа, родного брата главнокомандующего сухопутными войсками Империи герцога Ониойского звучал так, как будто он попросил передать солонку во время званого обеда.

— Сочту за честь, господин адмирал, — также церемонно откликнулся я, подойдя к гатлингу, установленному на мостике в том месте, где обычно находится фальконет.

Затем, ухватившись за рукоятку, закрутил ею, приводя в движение блок из пяти стволов. Адмирал, нажав на гашетку, плавно повел пулеметом из стороны в сторону. Расстреляв кассету, он сноровисто, как заправский второй номер, сменил ее на полную. Я, убедившись в том, что стрельбы в ближайшее время больше не будет, в очередной раз огляделся по сторонам.

Флагман имперского флота восьмидесятичетырехпушечный трехдечный линкор «Император Конрад I», на мостике которого мы и находились, прочно застрял на мели.

Корабль стоял почти на ровном киле, так что будь на нем такой прибор как кренометр, вряд ли бы он показывал больше пяти градусов.

По левому борту линкора, на отдалении нескольких лиг, лежал остров, густо поросший растительностью, из которой указующим в небо перстом торчала одинокая скала. Шлюпки, в последнее время курсирующие между островом и «Императором», уже перевезли экипаж корабля на его берег.