На следующий день, ближе к вечеру, на самой границе видимости появились пятнышки островов, растянувшихся по всему горизонту.

– Немного ближе подойдем и будем до утра ждать, – сказал Фред. – То, что нам нужно, как раз за островами и находится. Но в темноте мы туда не полезем, чревато.

Всю ночь, убрав паруса, мы пролежали в дрейфе. Спать я отправился далеко за полночь, слишком уж впечатляла картина: такие близкие звезды отражаются в почти неподвижной воде.

Под утро поднялся ветер, принеся с собой волнение. Балла три, не больше, определил я: на гребнях волн барашков не видно. Шли мы круто к ветру, приближаясь к островам. Наконец один из них, поросший буйной растительностью, оказался почти на траверзе левого борта. Неожиданно из-за острова показался трехмачтовый парусник с высокими носом и кормой. На его правом борту я насчитал двенадцать орудий, бомбард, по-моему, но ручаться не буду, далековато.

– Право на борт! – заорал мгновенно побледневший Фред и сам же бросился выполнять свое приказание. Оттолкнув рулевого, он с бешеной скоростью закрутил штурвалом.

«Мелисса» неохотно откликнулась на приказ: слишком мала была ее скорость. И потянулись томительные минуты, когда ничего нельзя изменить и ничего уже от тебя не зависит. На корабле, движущемся в нашу сторону, часть парусов была зарифлена, но ветер ему благоприятствовал, задувая в корму.

Наконец наша карасса развернулась достаточно для того, чтобы захватить парусами полный ветер. «Слаженно у Фреда команда работает», – подумал я, наблюдая за действиями матросов. Я бы и сам помог, но не с моим опытом туда лезть.

Трехмачтовик взял еще правее, чтобы ударить пушечным залпом. Было хорошо видно, как суетятся канониры на его борту. «Мелисса» рванула с места, недаром хозяин ее даже лишним количеством орудий не отягощает, хотя мог бы установить еще не меньше дюжины. Правый борт нашего противника окутало дымом, затем донесся грохот пушечного залпа. Поздно. Ядра подняли столбы воды за кормой, и лишь одно проделало дыру в стакселе грот-мачты.

Рявкнула кулеврина, установленная на корме «Мелиссы», и через некоторое время на нижнем фоке преследующего нас корабля появилось аналогичное украшение.

Канониром у Фреда был старый Могнир, всю жизнь отслуживший в имперском флоте. Теперь он выходил в море просто потому, что не мог без этого обойтись. Чего на берегу сидеть? Дети выросли, внуки тоже, а правнуками еще не обзавелся. Был он подслеповат, глуховат – издержки профессии, но ядро положил мастерски. Фред даже кулак на одной руке сжал, в знак одобрения. Один-один получается, если считать по попаданиям.

Старик продолжал возиться со своей кулевриной, задирая жерло ее ствола все выше в небо. Наконец он застыл, выбирая момент для выстрела. Мы тоже все замерли в ожидании. И старый комендор не промахнулся. Ядро попало в марс – площадку на мачте, в бочку, называемую вороньим гнездом. Бочка накренилась, выпавший из нее человек скользнул по раздутому ветром полотнищу грота и упал в воду. Команда «Мелиссы» прокомментировала увиденное восторженным ревом. Вряд ли Могнир стремился попасть именно туда, куда угодило ядро, возможно, ему даже не удалось разглядеть результаты своей работы, но принимал поздравления он с самым спокойным видом.

Пока наш противник разворачивался левым бортом, расстояние между нами увеличилось, и следующего залпа уже не последовало.

– Старый знакомый, – ответил на мой молчаливый вопрос Фред. – Из тех знакомых, что век бы не знать и не видеть.

Через пару часов гонки стало очевидным, что преследующий нас корабль безнадежно отстал. Враг понял это и прекратил гонку. Еще два часа – и мы потеряли его из виду. Я так и не сумел его классифицировать. Три мачты, бизань расположена вплотную к гроту, и на ней лишь одинокий косой парус.