Заметив, что спутник ее вполне твердо стоит на ногах, Селения насмешливо замечает:

— Вот и прекрасно, свои ноги всегда лучше чужих, а уж голова тем более.

Издалека на парочку взирает Лайтмен.

— Ты собираешься конкурировать с этим гномиком? — спрашивает диск-жокей у стоящего рядом Макса.

— А почему бы и нет? Здоровая конкуренция всем на пользу! — философски замечает уверенный в своей победе Макс.

Алкогольные пары быстро выветриваются из головы Артура. Он уже вполне сносно передвигается по танцевальному полу, и даже перестал наступать Селении на ноги. Последнее радует Селению особенно: она, конечно, могла бы пожертвовать ногами ради общего дела, но лучше обойтись без жертв.

Артур решает: если Селения не позволила ему совершить непоправимую глупость, значит, она на него не сердится, или сердится, но не очень, а потому можно задать ей хотя бы несколько вопросов из той тысячи, на которые он по-прежнему хочет получить ответ.

— Послушай… как ты думаешь, когда я вырасту… я мог бы тебе понравиться? Вернее, такой, как я? Ведь ты же здорово старше меня…

Селения весело хохочет.

— У нас годы считаются по количеству цветений селенеллы. Селенелла — королевский цветок. Меня назвали в его честь.

— А… но… тогда сколько же мне, по-вашему, лет?

— Примерно тысяча. Как и мне, — лукаво подмигивает принцесса.

Гордость так и распирает мальчика. Оказывается, он уже почти взрослый! И он отваживается задать еще один вопрос:

— Послушай… а раньше… раньше ты тоже была маленькой девочкой вроде меня? То есть я хочу сказать, что сейчас, к примеру, я всего лишь маленький мальчик, но потом… А ты, ты была когда-нибудь маленькой девочкой?

— Нет. Я всегда была такой, какой ты меня видишь, — отвечает Селения; вопросы Артура начинают ее раздражать. — Минипуты вырастают очень быстро, и потом больше не растут. Я всегда помню себя такой, как сейчас. И я никогда нигде не была, кроме нашего королевства.

Если прислушаться повнимательнее, в голосе принцессы можно уловить нотки сожаления, но она сама в этом ни за что не признается.

— … Когда-нибудь, совсем потом, мне бы хотелось увезти тебя отсюда… в мой мир, в мир, где живу я, — говорит Артур. При мысли о скором расставании ему становится очень грустно.

— Ладно, поживем — увидим, — насмешливо отвечает принцесса; она, в отличие от Артура, не настроена на серьезный лад. — А пока хочу тебе напомнить, что мы еще не выполнили задание… У нас впереди Некрополис!

Название страшного города звучит, словно колокол, и протрезвляет лучше, чем ледяной душ.

Поняв, что клиент от него ускользнул, осмат-вербовщик отправляется в поисках следующей жертвы.

У стойки продолжается отчаянная перепалка между Барахлюшем, клевочуваком и офицером-осматом. Настырный Барахлюш требует вернуть ему ножик. Клевочувак заливается соловьем, утверждая, что нашел ножик во время прогулки в лесу. Осмат, пользуясь своей властью, решает оставить ножик себе.

Барахлюш в отчаянии. У него хватило духу наброситься на здоровенного клевочувака, но совладать с вооруженным осматом ему не под силу.

Вербовщик, наконец, находит двух изрядно подвыпивших клевочуваков и, обнимая их за плечи, уводит к дальнему столику.