Пусть его неотступно преследовала мысль о Джин, но Конан Дойл не мог не видеть, что страна его идет к войне. Экспедиция Джемсона, по его словам, была чистым идиотизмом. Свою страну Конан Дойл любил не меньше Сесиля Родса. Вся беда в том, считал он, что в выступлениях джингоистов против «оома» (дядюшки) Пауля Крюгера есть вполне законные основания, но сами они их не видят — машут руками вслепую.

И все же мысль о Джин не давала ему сосредоточиться на работе. «Я читаю курс Ренана, чтобы успокоиться… Это да еще много гольфа и крикета должно привести меня в порядок — мысли и тело».

Уже прошлой осенью он стал много выступать. Он покорил своим обаянием «Новый клуб бродяг», где бывали почти все литературные знаменитости, начиная с миссис Хамфри Уорд до совсем молодого романиста Г. Дж. Уэллса. Он выступал с чтениями на пышных благотворительных собраниях, был избран «отвечать за литературу» в Клубе королевских обществ, а на ежегодном собрании Ирландского литературного общества несколько ошарашил присутствующих, заявив, что всем лучшим ирландская литература обязана не столько кельтскому, сколько саксонскому началу.

А в августе 1897 года он вступил в яростную полемику с Холлом Кейном.

Это было накануне выхода в свет романа Кейна «Христианин». Конан Дойл, просматривая газеты и журналы в Клубе авторов, пришел в негодование от начинавшей в последнее время входить в обычай у литераторов практики. Он тут же сел и написал в «Дейли кроникл» статью весьма взрывоопасного свойства.

«Когда м-р Киплинг писал свое стихотворение „Отпустительная молитва“, он не объявлял публично, что о нем думает и как собирается его писать. Когда м-р Барри создавал такую замечательную вещь, как „Маргарет Огилви“, не было никаких пространных интервью и объяснений, чтобы заявить о ней еще до выхода в свет. Литературные достоинства стихов или прозы скажут сами за себя проницательному читателю, а традиционные рекламные агентства, по обыкновению, донесут их и до широкой публики. Как литератор, я бы просил м-ра Холла Кейна придерживаться этих методов…

Книга м-ра Холла Кейна еще не появилась — и когда она появится, я желаю ей всяческого успеха, — но, я считаю, это ниже достоинства писателя, когда из газеты в газету читателю сообщают собственные м-ра Кейна комментарии о гигантской работе, к завершению которой он близок, с мельчайшими подробностями о каждой фазе этой работы и многочисленных трудностях, которые ему пришлось преодолеть. Об этом судить другим, и есть что-то оскорбительное и нелепое, когда писатель сам себя оценивает. Каждая книга Холла Кейна преподносится сходным образом».

Он рвался в самую гущу боя, разя направо и налево. Во всякой высокой профессии — будь это юрисдикция, медицина, военная служба или литература — есть определенные неписаные правила — джентльменский этикет, обязательный для всех, и в особенности для мастеров этого цеха. Не говоря уже о дурном влиянии на молодых писателей.

Сейчас, наверное, подобные взгляды не в моде. Сейчас все наоборот. Нынешний молодой автор, скажи ему только, что это принесет успех его книге, охотно вымажет нос синей краской и, нацепив на себя объявление о своей книге, отправится по улицам в ресторан «Айви». Это уже не честное ремесло, а разбой. Отвращение Конан Дойла к саморекламе было неподдельным, он считал ее, как мы уже знаем, оскорбительной и нелепой.