|
В органы обращаться нельзя, среди отморозков замечены были прокурорские. Ну да, такие времена, согласился Фёдор и предложил на выбор три варианта: за границу, или в глушь, или — скрываться в большом городе, то есть либо здесь, либо в Москве. Но Москва — это на крайний случай. Лично он, Фёдор, предпочёл бы третий вариант из соображений парадоксальности, потому что мало кто умеет по-настоящему прятаться в городе, но если хоть чуть-чуть освоить это искусство — хрен найдёшь. Вот эту тетрадку на досуге почитаете… — он достал и подал. Цыганами вы прикинулись — это умно, но недостаточно… впрочем, ладно, об этом мы ещё поговорим. Над внешностью профессионально поработать, новые документы сбацать — это первый шаг. Хуже с биографией… но и тут можно кое-что сделать, пока не заморачиваемся, это задача на послезавтра. Ну что, Аня, будем работать?
Аська кивнула. Для начала надо вас аккуратненько поселить, у хороших людей — именно у людей, Костя, среди людей, где прятать лист? — в лесу! Но провернуть это так, чтобы все думали, что вы тут давно. Или уезжали и вот вернулись. Понимаешь, Костя? А так, как вы прятались, вы себя на обозрение выставляли, выделялись вы из массы, понимаешь? — Уже не хочешь ли ты нас определить в табор? — спросил Костя. — Это было бы идеально, но сейчас — никак, связи утратил. Всех моих корешей цыганских — того, — он провёл пальцем по горлу. — Скоро вообще нормальных цыган не останется… Но вот репатриантов мы из вас сделаем… откуда бы? — а, давай из Грузии, нынче легко поверят. В общем, чайку на грудь примем по триста грамм, одёжка уже высохла, наверное, — и поедем на хату. Вам с сахаром?
* * * Машина у Фёдора была вполне партизанская — УАЗик с брезентовым верхом. Трясло в нём немилосердно. Как ни старался Костя смягчить эту тряску и прыжки, Бу всё-таки проснулся. — О, — сказал он, оглядываясь. — Опять куда-то едем? — Да, — сказала Аська. — Мы теперь, наверное, будем часто ездить. — Это здорово, — сказал Бу и снова заснул. Дождь забарабанил по брезенту так, что Аська не услышала, как зазвонил телефон в кармане Фёдора, а только увидела, как он поднёс к уху трубку. — Да, — донеслось сквозь капельную дробь. — Нет. Не дома. — С минуту он молчал и слушал. — Хорошо. Да, это реально. Да. Не понял? Зачем? А-а. Сколько? Всего три? Жмоты. Ладно, сделаю. Он сложил трубку и сунул в карман. Обернулся: — Бизнес. Они называют это бизнес… Стёкла заливало, и Аська никак не могла понять, где они едут. Кажется, Обводный… — Туточки, — сказал Фёдор. — Ближе не подъехать. Ну да там обсохнете, внутри. Из темноты и водных струй проступали два столба — наверное, остатки былых ворот. За столбами угадывалось здание, тёмное, суровое, и только вход под козырьком освещён был бессильной красноватой лампой. Под дождём надо было пробежать метров десять. — Держи, — Костя передал Аське Бу, вылез, принял Бу, свободной рукой подстраховал вылезающую Аську. Передал ей Бу, полез за рюкзаком, закинул его за спину, потом наклонился за сумкой, которая стояла на переднем сиденье. Внутренность УАЗика была темна, светилась только приборная доска. И в этом зеленоватом свете Аська увидела, как Фёдор быстрым движением выхватил откуда-то снизу пистолет, два раза негромко выстрелил в Костю, потом ухватил его за лямку рюкзака, втянул в кабину и газанул с места. Дверь оставалась открыта, ноги Кости волочились по воде. Аська даже не закричала. Из неё просто вышел воздух. |
