Сколько раз я искала его лицо за стеклами проезжающих мимо машин? Сколько раз надеялась, корила себя, обижалась, но каждый раз снова ждала — а вдруг?

И «вдруг» случилось. Теперь хотелось подбежать, увидеть его ближе, снова рассмотреть.

«Наконец-то я тебя нашла!»

От радости улыбка по лицу расползлась такая, что заломило щеки, мне не терпелось приблизиться, перекинуться словом, половиной фразы.

«Мой вечер удался! Совсем-совсем удался».

Осталось лишь решить, что сказать — обычное «Привет, не ожидала тебя увидеть» или же «Здорово, что мы снова встретились»?

Однако едва я вновь двинулась в его сторону, глаза мужчины резко похолодели.

«Не подходи, — совершенно ясно читалось в них. — Даже не думай об этом».

От неожиданности я застыла на месте.

Как же так? Почему?..

А предмет моих грез смотрел на меня, прищурившись, и лицо его не выражало ровным счетом никакой радости.

Сердце пропустило удар.

Неужели я действительно вижу то, что вижу? Притворно-равнодушный и предостерегающий взгляд и абсолютное нежелание, чтобы я подходила? Оно чувствовалось сквозь расстояние, сквозь музыку — чувствовалось в том, как он стоял, как напряженно держал в карманах руки, как хмурился исподлобья.

Все еще неспособная поверить в то, что меня совершенно не рады видеть, я приготовилась шагнуть навстречу, но одетый в черное человек лишь покачал головой — «не подходи, я предупредил».

Мои ноги приросли к полу.

Как такое возможно? Я столько времени мечтала увидеть его, а теперь, когда он рядом, не могу подойти к нему? Я была готова отдать все, что угодно, лишь бы оказаться хоть на шаг ближе.

Но он запретил мне.

Боже мой… Он запретил мне делать это. Невозможно. Такого не может быть!

С мольбой в глазах я снова посмотрела на него.

Широкоплечий мужчина в футболке и джинсах отвернулся.

Я юркнула за колонну.

Попыталась отдышаться, унять всколыхнувшееся чувство униженности, приглушить обиду, но она — обида — увы, росла. Почему так? Происходящее казалось неправильным, нереальным… несправедливым.

«Я ведь ничего плохого ему не сделала».

Откуда-то вновь появился парень в джинсовой куртке с бокалом шампанского — я видела его и протянутую руку как в полусне. Покачала головой, отказываясь, и, поджав губы, привалилась спиной к колонне. Отверженный в очередной раз парень обиженно мигнул и исчез — теперь, вероятно, насовсем.

И плевать.

На все плевать. Я бежала от мыслей о незнакомце и потому пришла сюда. И здесь же встретила его — для чего? Чтобы мне, как вшивой и тощей псине, даже не позволили приблизиться? За что?

Забыть, просто забыть, но болело сердце.

Зачем он так? Мог бы хотя бы сказать «привет», мог бы перекинуться парой ничего не значащих фраз, а после исчезнуть…

«Чтобы я еще месяц после этого страдала».

К черту! С чего я вообще прикипела к этим холодным глазам? Да мало ли сколько людей в этом городе умеют драться? И мало ли сколько из них умеют нежно любить? Наверное, много. Очень много — сотни, тысячи, миллионы! А тут он один.

Какое-то время я сидела у колонны, опустившись на корточки. Плевать, что даме в платье не пристало так сидеть, что это некрасиво и… как там еще… неприлично… Люди не замечали меня, иногда задевали бедрами и коленями, опускали глаза вниз, натыкались на перепившую, как они думали, девушку и извинялись. Я, завесившись волосами, не поднимала головы.

Ненужная и отвергнутая. Вот так, оказывается, можно себя чувствовать из-за одного не прозвучавшего слова «привет».

«Не ври себе.