Вот смотрите. — Тетя Вася сорвалась с места, побежала в комнату и вскоре вернулась, держа плоский кусочек обожженной глины. — Это часть оттиска печати ассирийского времени. Человек и его шеду.

На глине слабо выступали рельефные изображения мужчины и зверя, похожего на леопарда.

— Что делать будем? — нарушила Надежда продолжительное молчание.

— Если они украли статуэтку Ламащту, то и таблички тоже у них, — заявила тетя Вася. — Несмотря на ссору, внук Галии придет вечером, чтобы помочь ей закрыть ларек и отнести вещи. Я хочу с ним поговорить.

— Расскажите еще что-нибудь про ассирийцев, — попросила Надежда.

— Ну, — тетя Вася улыбнулась, — по их представлениям земля уподобляется большому перевернутому круглому челну, а небо — твердому куполу, накрывающему мир. Небо сделано из синей яшмы и покоится на основании, в которое вбиты колышки, и привязано небо веревками. Эти веревки и канаты — Млечный Путь.

— Какая прелесть! — воскликнула Надежда, представив воочию такую картину.

— Каждой звезде определено на небосводе твердое место, чтобы ни одна не сбилась с пути. На востоке находится гора восхода, на западе — гора заката, которые заперты на замок, и открыть замок может только Солнце — Шамаш по-ассирийски, — что оно и делает каждый день утром и вечером соответственно.

— Очень интересно, — начала мать, — но невозможно себе представить, чтобы взрослые люди в здравом уме могли в такое верить.

— А жрец им про это и не рассказывает, он больше напирает на львиноголовую Ламашту.

— Чувствую я, что дело нечисто! — воскликнула Надежда.

— Алле?

Не веря своим ушам, Макс узнал здорово постаревший, но все же незабываемый голос Зинаиды Викентьевны — только она так тянула гласные. Макс готов был расцеловать старуху, если бы не разделяющее их расстояние.

— Зинаида Викентьевна! — крикнул он как можно громче: она неважно слышала еще пятнадцать лет назад, но ни за что не хотела в этом признаться.

— Кого? — переспросила старуха. — Здесь таких нет!

— Леню! — заорал Макс еще громче. — Маркова Леню! Скажите, Максим Белов!

— Кого? — снова переспросила старуха, теперь Макс готов был ее убить.

— Лени Маркова нет? Скажите, Максим Белов спрашивает!

— Леню? — Зинаида наконец разобрала. — Леня здесь... Ленечка! Тебя к телефону... Как — нету? Вот же ты... Тебя какой-то Белов спрашивает...

На какое-то время в трубке воцарилась тишина, а потом раздался голос Леньки, знакомый, но удивительно настороженный:

— Максим! Это правда ты?

— Ну я! А ты что — не узнаешь меня?

— А какого цвета были лапы у Робсона?

— Белые, — нисколько не задумываясь, ответил Макс, — черный он был, как Поль Робсон, только лапы белые.

— Максим, и правда ты! — Голос Леньки стал не таким напряженным. — А я тут, понимаешь, в таком водовороте — всего пугаюсь. К телефону не хотел подходить, только когда узнал, что ты... Я вообще-то в этой квартире редко бываю, сейчас ненадолго зашел...

— А у меня только этот номер и был, значит, такая наша судьба была — пересечься...

— А ты сейчас в Питере? По делам, что ли?

— Можно сказать, что и по делам, — осторожно ответил Макс.

— Ты извини, — замялся Ленька, — мне, понимаешь, бежать надо, у меня и правда дело серьезное.