— Кипа?

— Вроде того. Но тюбетейки расшивали шелками, золотом и украшали их драгоценными камнями и золотыми монетками. У нас в России старое название аконита «волчеборец», потому что на Руси им травили волков. Это очень, очень сильный яд, инспектор. У нашего русского писателя Чехова в его книге о каторжном острове Сахалин есть рассказ о том, как люди отравились, съев печень свиньи, наевшейся клубнями аконита.

— Поистине зловещая слава у этого растения! — заметил инспектор.

— А вы о нем не слышали?

— Никогда!

— То-то и оно. Самоубийца должна была обладать большими литературными познаниями, чтобы выбрать именно этот яд.

— Но если смертельную дозу аконита невозможно приобрести в аптеках, то где неизвестная могла его взять?

— Она могла его приготовить сама.

— Разве это не редкое растение?

— Аконит растет во многих садах Мюнхена, он очень декоративен. Но ядовиты только дикорастущие экземпляры: пересаженный на плодородную почву, аконит через несколько поколений теряет все свои ядовитые свойства.

— Выходит, что яд можно добыть только из дикого растения?

— Да. И растет он на альпийских лугах и вдоль горных тропинок.

— Но даже если знать, где растет аконит, ведь надо еще уметь извлечь из него и приготовить яд?

— Достаточно выяснить, как его применяли древние отравители, а они просто использовали свежий сок растения. Где-то я читала, что частенько сами отравители погибали раньше, чем успевали преподнести яд врагу: сок настолько ядовит, что достаточно ему было попасть в самую мелкую царапину на коже, как человек умирал. Какова физиологическая причина смерти этой женщины, инспектор?

— Паралич сердца и остановка дыхания.

— Все сходится. Однако оставим яд пока в стороне. Что еще вы успели выяснить?

— Очень мало. В Мюнхене и его окрестностях сообщений о пропавших молодых женщинах не появилось. Фотографию покойной поместили в нескольких газетах и показали в новостях по телевидению, но откликов пока не было. Зато сегодня утром пришел ответ на запрос в автоинспекцию: туда поступило заявление о пропаже автомобиля, принадлежавшего некой Аде фон Кёнигзедлер. Я запросил фотокопию заявления и тут же получил ее по факсу. В своем заявлении Ада фон Кёнигзедлер написала, что два дня назад, то есть накануне обнаружения трупа в отеле «У Розы», у нее угнали автомобиль марки «ауди», припаркованный возле ее дома на улице Эйнштейна. В салоне машины лежала ее куртка с водительским удостоверением в кармане. Ничего примечательного в коротком заявлении Анны фон Кёнигзедлер не было, если не считать нескольких грамматических ошибок. Но когда я запросил данные об Аде фон Кёнигзедлер из базы данных полиции, я понял, что госпожа фон Кёнигзедлер может быть не просто случайная жертва автоугона.

— Почему же?

— Позвольте, я прочту: «Ада Кёнигзедлер, урожденная Светлова, родилась в Киеве в 1950 году. Там же заключила брак с подданным ФРГ Клаусом фон Кёнигзедлером, архитектором, и вскоре выехала на постоянное жительство в Германию. В настоящий момент находится в состоянии бракоразводного процесса с упомянутым архитектором и по совету своего адвоката проживает отдельно от него по адресу: улица Эйнштейна, 174». Убедившись окончательно, что дело носит явно «русский характер», я вам и позвонил, — закончил Миллер.

— Это все, инспектор?

— Да, все.

— Хотите еще чаю? Нет? Ну, тогда… В общем, скажу вам сразу: я этим делом заниматься не стану.

— Почему же, графиня?

— Не люблю самоубийц.

— Я это знаю и не рассчитывал, что вы примете в деле непосредственное участие.