— А почему? — засмеялся Василий.

В окно заглянул чернобородый Лева:

— Никита, мы новое крыло погрузили. Поехали монтировать.

Никита дернулся на стуле, но Василий его опередил:

— Сиди. Я сам с ними поеду. А вы тут поговорите по душам. Ты ему, Никита, смысл эксперимента объясни. — Василий остановился в дверях. — А ты, Саша, к вечеру приведи себя в порядок. В баньку сходи. Выпари из себя всю грязь. — Василий улыбнулся хитро. — Я-то понял, зачем ты в беспробудную пьянь ударился. Чтобы дисквалифицироваться. Чтобы тебя летать не заставили! Хитрец! Не выйдет! Никита, выпари его от души. Чтобы глаза сверкали и светились. На твою ответственность, полковник!

Никита встал из-за стола, сказал коротко:

— Есть!

— Подожди, — опомнился Алик, — я сегодня никуда летать не собираюсь.

— А это как получится!

И Василий хлопнул за собой дверью. Так, что тюлевые занавески на окнах встали параллельно полу.

Пока «уазик» не выехал за ворота, Никита сидел, напряженно уставясь в потолок, сжав пальцами подлокотники кресла. Как только с громовым звоном закрылись железные ворота, Никита повеселел. Начал рыться в ящике стола, достал из-под бумаг банку кофе, кружку и кипятильник.

— Кофейком побалуемся. — Никита, улыбаясь, потер руки.

— А что, он кофе запрещает? — спросил осторожно Алик.

— Да что ты! У нас кафетерий в подвале. Хоть залейся. Но всем вместе. В специально отведенные часы. Утром и после обеда. А я люблю сам. Понимаешь? Сам. У меня это ритуал. Пока кофе готовлю, столько мыслей в голову приходит.

Никита включил кипятильник. Достал с полки красные фаянсовые кружечки. Расстелил на столе салфетку. Все это он проделал оглядываясь на окно, прислушиваясь к каждому шороху.

— Действительно Освенцим,— грустно улыбнулся Алик.

— Да что ты! — замахал руками Никита,— Здесь хорошо. Замечательно! Территория большая. Теннисный корт, бассейн.

— А охрана? А колючка под током?

— Она мне не мешает. Наоборот. Концентрирует внимание. Не отвлекает на ерунду. Если бы не кофе… Когда я хочу, а не по расписанию. Если бы не кофе… Тут вообще сказка! А воздух какой!

— Сорок девятый год, — кивнул Алик. — Шарашка.

Никита разлил кофе по кружечкам. Сел в кресло

напротив Алика, на место Василия. Хотел что-то сказать, но задумался. Алик его отвлек:

— Давай, рассказывай.

— Что? — очнулся Никита.

— Рассказывай смысл эксперимента. Как велел геноссе Вася.

Никита округлил глаза под очками:

— Ты давно знаешь Василия Ивановича?

— Только вчера познакомились.

— И ты его… «Вася»?

— Имею право. Мы пили с ним и на брудершафт, и на «ты».

Никита покачал головой, то ли осуждая, то ли завидуя:

— А я его знаю двадцать лет… даже больше. Мы с ним вместе учились в ЛЭТИ.

— Он рассказывал.

Никита дернулся в кресле. Струйка кофе плюхнулась на белый халат.

— Что он тебе рассказывал?

Алик видел, что Василий прав: Никита до сих пор помнил и переживал то далекое комсомольское собрание факультета морских приборов. И Алик не стал его напрягать:

— Что-то рассказывал. Не помню. Мы вчера с ним здорово поддали.

— И он? — поразился Никита.

— А что, он не пьет, что ли?

— Не пьет. Даже при подписании контракта ни грамма не выпил… А Левка надрался, как дикий зверь.

— Ладно, рассказывай.

— Идея проста. — Никита схватил листок, начал на нем чертить контуры фермы. — Ты не физик.