Эта сцена была прервана появлением очередных гостей — молоденьких существ — возможно, среди них были будущие звезды. Одного из них звали Клод, пухлощекий блондин с вьющимися волосами. Похоже, он знал всех и вся, особенно это касалось женщин, которые сюсюкали и тискали его, словно любимую игрушку.

— А я-то думал, что вечеринка уже закончилась, — извинился он за свой «пижамный» вид. Пронзительным голосом, напоминавшим козлиное блеяние, он завопил на всю комнату:

— Джеральд! Джеральд! Ну где же ты, Джеральд? (Джеральд тем временем нырнул на кухню, чтобы скрыть свое раздражение.)

— Эй, Джеральд! Когда я наконец получу работу? Джеральд, ты слышишь меня? Когда я начну работать? Джеральд вышел с шипящей сковородкой в руках.

— Если ты не заткнешь свой поганый рот, — произнес он, угрожающе приближаясь к душке Клоду и размахивая сковородкой у него над головой, — я огрею тебя вот этой штукой!

— Но ты обещал, что я получу что-нибудь до конца месяца! — взвизгнул Клод, явно получая удовольствие от того, что поставил Джеральда в неловкое положение.

— Я не обещал этого, — возмутился Джеральд. — Я сказал, что у тебя есть все шансы. Если ты будешь упорно работать. А ты, лентяй, ждешь, когда на тебя посыплется манна небесная. Уймись и съешь немного спагетти. От тебя столько шума… — Джеральд вновь скрылся в кухне.

Клод вскочил на ноги и последовал за ним. Я слышал, как он канючил:

— Джеральдине, я сморозил глупость, да? — его голос звучал все глуше и глуше и в результате совсем стих, словно кто-то зажал ему рот ладонью.

Тем временем стол в гостиной отодвинули к стене, и какая-то молодая пара, интересная и крутая, завертелась в зажигательном ритме джиттербага. Они танцевали в одиночестве: остальные смотрели и восхищенно ахали. У миниатюрной, хорошенькой партнерши, стройной и подвижной, было лицо Нелл Бринкли, загримированной под Клару Бау. Ее ноги дергались, словно у лягушки под скальпелем. Молодой человек, лет девятнадцати был слишком хорош, чтобы его можно было описать. Слова меркли рядом с его красотой. Он был похож на фавна с дрезденского фарфора, типичное дитя Калифорнии, которому было определено стать либо эстрадным певцом, либо современным Тарзаном. Клод смотрел на них с нескрываемым презрением. Он без конца теребил свои непослушные кудри и вызывающе откидывал голову назад.

К моему изумлению, Джеральд вдруг разошелся и начал приставать к жене Умберто. Он был невероятно напорист и потрясающе самоуверен. Джеральд наседал на даму, цокая каблуками, словно петух, вышедший на прогулку. Деликатность и изысканность ему с успехом заменяла поразительная гибкость и артистизм. У него были свои представления об исполнении джиттербага.

Будучи уже навеселе, он остановился перед Умберто и спросил:

— Почему вы не танцуете со своей женой? Она превосходно танцует.

Умберто редко танцевал с женой — это уже давно осталось в прошлом. Но Джеральд был настойчив.

— Нет, вы должны станцевать с ней! — воскликнул он, привлекая всеобщее внимание к Умберто.

Умберто поволокся на нетвердых ногах, с трудом отрывая их от пола и что-то бессвязно бормоча. Он проклинал Джеральда за то, что тот поставил его перед всеми в идиотское положение.

Лолита кипела от ярости, что ее никто не приглашает. Она проплыла через всю комнату, оглушительно стуча каблуками, и подошла к своему бразильцу.