Как же надо противодействовать этим приемам немцев?

В паре с летчиком Козиным мне довелось вступить в бой с четырьмя Ме-109. Осмотрительность помогла нам своевременно обнаружить врага, когда тот изготовился атаковать нас. Не теряя времени, я развернулся и пошел в лобовую атаку, чего страшно не любят немцы. И на этот раз они не выдержали, рассыпались. Разбив строй врага, мы взяли инициативу боя в свои руки.

Но тут, к несчастью у Козина подбили мотор, и он вынужден был выйти из боя. Помня, что это могло привести к гибели ведомого, я прикрыл его отход, не дал немцам осуществить их излюбленную «вилку», а затем вернулся на поле боя.

К этому времени фашисты уже опомнились и вновь собрались в плотный строй. Несмотря на четырехкратное превосходство, я вступил в бой, стремясь по-прежнему вести его на встречных курсах. Немцы продолжали делать попытки зайти в хвост. Когда это им не удалось, они стали в круг над моим самолетом. Горючее у меня было на исходе, я очутился в критическом положении. Уйти невозможно, того только и ждут враги, чтобы поймать меня в «вилку». Не прельщал и бой на вираже одному против четырех маневренных самолетов. Видя мою медлительность, немцы увеличили радиус виража, тем самым стремясь заманить меня в круг.

Это и в самом деле помогло мне принять решение. Будучи ярым противником боя на вираже, при данных условиях, помня, что стоит мне выйти в круг, как сразу на хвосте нависнут враги, я все же решился на последнее.

Но расчет был такой, чтобы долго не задерживаться в карусели. Другого выхода не было.

Набрав скорость, я направил свой самолет в круг. Еще на вираже выбрал цель и открыл огонь. После короткой атаки переложил машину в обратный вираж и вышел в лоб тому из немцев, который стремился зайти мне в хвост, тут же атаковал и его. В результате один самолет задымил и пошел вниз. Круг был разбит, но затем вновь сошелся над моим самолетом. Теперь немцев было трое. Избрав лесной массив, я подвел врагов к нему, затем вновь повторил атаку заходом в круг, а когда фашисты рассеялись, воспользовался этим для выхода из боя; спикировав, перешел на бреющий полет и благополучно прибыл на свою базу..»

Следует отметить, что созданный в 1940 г. МиГ-3 по тому времени был лучшим по скорости истребителем (640 км/ч). Кроме того, он был самый высотный из всех. Выигрывал и по вооружению. Пять огневых точек не могли не превосходить три-четыре у «мессершмитта». Однако с началом войны оказалось, что немецкие летчики на истребителях этой марки, обладавших меньшей высотностью, не хотели вести бой на тех высотах, где были слабее «мигов». Они стремились завязать все бои на малой высоте, где более тяжелый «миг» проигрывал в маневре. При этом на малых высотах «миг» не мог развить большую скорость, а продолжительность полета была недостаточной. Интересно, что, выступая на технической конференции в Ровеньках в 1941 г., А. И. Покрышкин высказал свое мнение о преимуществах «мига» в скорости полета и при бое на вертикальном маневре. Вместе с тем он указал на его слабое вооружение и отсутствие радиостанции.

Вскоре производство «мигов» было прекращено. А с 1942 г. их передавали в части ПВО. В феврале 1943 г. в «Сталинском Соколе» со статьей выступил командир 9-го гвардейского ИАП Л.J1. Шестаков. В ней он вспоминал сталинградское небо. «Перед нашим гвардейским подразделением была поставлена задача — доказать, что на наших отечественных машинах можно стать хозяевами боя, сбить немцев с высоты и самим овладеть этим преимуществом. Это была нелегкая задача. В течение месяца боевые опытные летчики занимались самой настоящей учебой. Учились воздушному бою, целью которого было драться за овладение высотой, а не гнаться за тем, чтобы зайти друг другу в хвост.

Мы занялись освоением элементов высшего пилотажа и отшлифовали технику пилотирования так, чтобы при выполнении фигур летчик набирал возможно большую высоту.