– Я всегда считала, что Джордж Синклер, мой отец, никогда бы не позволил Дэйдре МакМэрфи проводить ее эксперименты в его технопарке, – ответила Дженни. – Хотя, если подумать, может быть, я просто не знала о нем всего и была слишком мала, чтобы понять правду? Ведь должно же быть объяснение тому, что, став программой, доктор Синклер начал помогать Дэйдре, правда? Поэтому до сегодняшнего дня я сомневалась в том, что омега-вирус способен настолько изменить личность человека после перехода в виртуальную среду… Дэз, я сама до последнего момента верила, что Джокер останется прежним, но факты…

– Так продолжай верить! – перебила ее Дэз. – Прямых доказательств, что во всем виноват Джокер, нет! Только твои догадки! Даже если все указывает на моего отца, это все равно может быть кто-то другой!

– Она права, – вмешалась Тереза. – До тех пор пока Мартин не выйдет на связь и сам не скажет, причастен он к случившемуся или нет, я не поверю, что он мог рискнуть жизнью пяти тысяч человек ради уничтожения Синклера!

Я сидел на кровати и жадно ел. Хлеб, сыр, копченое мясо, яблоки. Пираты покупают еду у лотеков. Точнее сказать, меняются. Лотекам нужны простые примитивные машины для обработки полей и, разумеется, оружие. Пираты собирают и то и другое из технохлама, что им удается найти.

Мы находимся в весьма оригинальном жилище. Жерло небольшого потухшего вулкана диаметром не больше тридцати метров накрыто примитивной крышей из веток, листьев, соломы и глины. Обзор местности из бойниц идеальный. Если кто и вздумает напасть – ему придется несладко.

Внутри «точка входа», груды деталей, спальные места, что-то вроде тренировочной площадки для борьбы, кухня. Так могло бы выглядеть укрытие астронавтов, потерпевших крушение на планете, где царит каменный век. Откуда-то мне известно, что такие места называются «пиратскими станциями».

Тот, кто привел меня в это теплое надежное убежище, сидит напротив – тоже ест, отрывая огромные куски от черствой лепешки и заглатывая их почти не жуя. Привел он меня не по своей воле. Я пригрозил свернуть ему шею, если он этого не сделает. А для верности пристегнул к себе наручниками с длинной вытяжной цепочкой. Они болтались у меня на поясе. Удобная штука, нечто среднее между «браслетами» и поводком.

Выпив целый кувшин воды, поев и согревшись, я наконец простил этого маленького звереныша за то, что он прокусил мне ухо. И первый раз за все время нашего короткого знакомства обратился к нему почти доброжелательно:

– Прости, что убил твоих друзей.

Звереныш отвернулся. Не хочет со мной разговаривать. Кормит крысу хлебными шариками. Не отвечает. Тощий, как веревка. Младше остальных нападавших лет на десять, если не на пятнадцать. Бритый наголо. Одет в черный мешковатый комбинезон явно довоенного производства.

– Слушай… По правде говоря, вы просто не оставили мне выбора! Ну скажи, только честно, – вы что, собирались оставить меня в живых? Вы напали на меня из засады. Вам были нужны мои вещи. У одного из ваших был специальный сканер, обнаруживающий имплантанты. Вам ведь были нужны они, так? – я уставился на бритого зверька. – А как бы вы их достали? А? Я скажу тебе! Вы бы на ленточки меня разрезали!

Зверек насупился. Наконец я услышал его голос:

– Они мне не друзья.

– Чего ж ты мне чуть ухо не откусил?

– Западло с тобой фейс-ту-фейс коннектиться, – хмуро ответил зверек. – Мы думали, ты уже дохлый кабель. Утонул. Законнектились, а ты релод и всех в мусорную корзину.

– Чего? – я не понял ни слова из буферной мародерской фени.