Хродомер спросил недоверчиво, на какие средства этот голодранец пленных выкупал, ежели его самого в рабство обратили?

    Гизульф, не сморгнув глазом, тут же нашелся и объяснил, что Нехемья в поход пошел на слабейшее племя и разорил то слабейшее племя. Взял много рабов, и зерна, и скота. На это-то достояние и выкупал сородичей своих. А выкупив, тут же к делу их приставлял.

    Сородичи эти, голодом маясь, ибо урожая получить еще не успели, а зима стояла суровая, начали своих детей в рабство продавать. Когда узнал об этом Нехемья, то прогневался. Ибо много сокровищ раздал ради того, чтобы из рабства их выкупить, а они - гляди ты! - обратно в рабство продаются. И снова, получается, ему, Нехемье, их выкупать надо. На эдакую-то прорву никаких сокровищ не хватит. И, впав в священную ярость, Нехемья убил многих. А кто в живых остались, те устрашились и стали стену возводить. А Нехемья следил, чтобы все было правильно. Нехемья решил так: пусть все воины, какие в бурге живут, возводят тын за своими хижинами. А сам ходил и смотрел, чтобы каменный тын возводили и чтобы ровный был тын.

    Тут дедушка Рагнарис сердито закричал, что был некогда хорошим воином Винитар, а нынче до того упал, что потешки и небылицы добрым людям рассказывает, как скамар какой-нибудь, из тех, что по селам бродят и кривляются, пока им не перепадет объедков от трапезы.

    Хродомер дедушке вторить стал. Негож такой тын, как Винитар расписывал. Слишком длинные стены - кто их оборонять будет? И не доверит он, Хродомер, такому тыну, если всякий возле своего дома его возводить будет. Понятно, что здесь, на хродомеровом подворье, добротная стена встанет. А вот у Рагнариса - еще посмотреть надо, что встанет.

    Дедушка Рагнарис хотел было разозлиться на Хродомера, но тут оба кстати вспомнили о других, кто еще в селе жил, и сразу помирились.

    А Валамир, этот шут гороховый, - он-то что за стену возведет? Разве что дядька-раб за ним приглядит. Никуда не годный, конечно, этот дядька, но все же умнее Валамира, хотя бы потому, что прожил дольше.

    А уж про Одвульфа, родича рагнарисова, и говорить нечего… Врага жалко, что в этом месте на тын полезет. Как полезет, так себе все кишки выпустит, либо упадет стена и врага покалечит. Ни жить бедному этому врагу, ни умирать - только маяться.

    Долго перебирали дедушка Рагнарис и Хродомер всех, кто в нашем селе жил, и все негодные у них выходили. И сошлись они на том, что тын надо возводить непременно. И небольшой нужен тын. И снова стали спорить - где.

    Хродомер стал говорить, что лучше всего у него на подворье ставить. Мол, и на косогоре удачно дом стоит, и амбар широкий - может не только свое, но и при надобности общественное зерно вместить. И колодец у него есть, а больше ни у кого колодца нет.

    Дедушка Рагнарис спросил, не пойти ли сразу всем селом к нему, Хродомеру, в услужение. Говори, мол, Хродомер, не таись.

    Хродомер, разъярясь, закричал, что таких слуг, каковы сынки дедушки Рагнариса, ему и даром не надобно! А самого Рагнариса он и на порог не пустил бы.

    Тут дед поднялся и к выходу направился. Мы с Гизульфом следом за ним побежали. Впереди нас дед бушевал, а за спиной Хродомер бесился и шипел что-то дедушке в спину.

    Дедушка и Хродомер - большие друзья.

    Вечером дядя Агигульф меня поймал и, руку заломив, выпытывать стал, зачем дед к Хродомеру ходил и не жаловался ли Хродомер на него, Агигульфа. Валамир неподалеку стоял и слушал внимательно. Валамиру живется легче, чем дяде Агигульфу. Валамира только его дядька ругает. Дядька все-таки раб валамиров, так что Валамиру иной раз осадить его удается. А дядю Агигульфа дедушка Рагнарис учит.

    И рассказал я дяде Агигульфу все, как было.