Я думаю, годью этому искусству в Скандзе Галилейской учил по повелению Бога Единого либо сам Нехемья, либо Йезос Ниван, которого называют еще Злой Йезос. Это тот, который в рога так трубил, что тын у бурга осыпался. Нам про него годья тоже любит рассказывать.

    ДРУГ ДЯДИ АГИГУЛЬФА - ВАЛАМИР

    Дядя Агигульф к своему другу Валамиру идти собрался. Я увязался за ним. Дядя Агигульф меня не прогнал. Когда дядя Агигульф к Валамиру ходит, всегда занятно получается.

    Гизульфа со мной не было, потому что его отец за какой-то надобностью задержал.

    Дядя Агигульф и Валамир хотели потолковать с годьей Винитаром и все у него про ту историю выспросить: и как Нехемья медовухой вождя вражеского напоил, и как вождь вражеский спьяну его отпустил и телегу дал, и как Нехемья с другими людьми своего племени каменный тын ставил. Да и вообще пусть бы рассказал, как каменный тын ставят. А то, чует сердце дяди Агигульфа (да и валамирово сердце тоже), не поставят вокруг села тын Хродомер с Рагнарисом; им - Валамиру с Агигульфом - работу эту оставят. Вот и хотят молодые воины узнать все про тын, чтобы не простой возвести, не из бревен да земли, а каменный, как великие герои ставили, вроде того Нехемьи. Чтобы сравняться с Нехемьей в славе, а если получится - то и переплюнуть его.

    Вот какие героические мысли переполняли дядю Агигульфа с Валамиром, когда они пива в кувшин отливали, чтобы с тем угощением к годье идти.

    Пока пиво искали, валамирова раба потревожили. Спал старый валамиров раб у очага, кости грел. Но так шумели герои, что пробудился и, охая, на лавке сел. Этот старый раб Валамира вырастил и сопляком его помнил (о чем часто напоминать любил). Силки на птицу учил его ставить и иному тоже учил. И к первой девке тоже он Валамира свел, тайком от родителя валамирова.

    Валамир говорит, что с годами дядька этот на диво ворчлив и сонлив стал, либо спит, либо им, Валамиром, недоволен. Все благолепие в Валамире наблюдает, все ворчит да воркует недовольно, как голубь по весне.

    Перед походами дядька особенно несносен делается. Все указывает Валамиру, что он в походе должен творить и как себя он должен в походе вести и какую добычу желательно в походе взять. Ходит и бормочет о всяком разном, что в хозяйстве нынче требуется. Вот, мол, и лемех у плуга… и одежда уже не нова, прорехами так и светится…

    Валамир говорит, что иной раз от одной дядькиной воркотни в походы уходит и смерти себе на поле брани ищет.

    Вот и сейчас, едва ноги с лавки спустил, так сразу недовольство выказал. Куда, мол, хозяин с кувшином пива направляется? Опять, мол, хозяин с синяком под глазом явится, а поутру плакать будет, что голова у него болит?

    И на дядю Агигульфа посмотрел неодобрительно, явно подозревая источник всех бед хозяина своего именно в дяде Агигульфе. Наш дедушка Рагнарис точно такими же взглядами Валамира одаривает.

    Валамир рабу долго говорить не дал. Рявкнул грозно: мол, Марда где?

    Марда - рабыня валамирова, девка-замарашка, одних лет с нашей сестрой Сванхильдой, а может и младше. Валамир ее из похода привез и быстро к веселью приставил. Марда родом из герулов. Валамир говорит, что благодеяние Марде сделал, избавив ее от злобных и скудоумных единоплеменников.

    Ее Мардой звали, потому что на хорька лицом была похожа. А другие ее Фанило называли, то есть «Грязнулька». Она на любое имя откликалась, даже на «эй, ты».

    Марда явилась, как всегда, встрепанная и с виду будто бы перепуганная. Валамир велел ей кувшин взять и сыр и нести все это туда, куда он, Валамир, и гость его и друг Агигульф, сын Рагнариса, направляются.

    Дядька-раб спросил, куда это Валамир направляется с другом своим Агигульфом, сыном Рагнариса.